К «Историям из пропавшего чемодана» как нельзя лучше подходит определение, придуманное Пушкиным – «собранье пестрых глав». Ни самому Александру Сергеевичу, ни кому бы то ни было из его современников и в голову бы не пришло, что легкокрылая формула сути великого романа через два с лишним столетия станет дефиницией весьма своеобразного жанра, снискавшего признание читающей публики XXI века, но так пока и не признанного строгими литературоведами. Путевые заметки, гастрономические эскизы, архитектурные наброски, психологические этюды, личный дневник – чего только ни скрывал в себе тот своевольный чемодан.
Внимательный читатель без труда обнаружит, что «чемоданные истории» и в самом деле полусмешны-полупечальны, в них хватает «ума холодных размышлений», нашлось даже место нескольким «горестным заметам» сердца. А в том, что главы эти являются «плодами легких вдохновений», и сомневаться не приходится. Впрочем, насчет «легкости» вдохновения «наше все», как известно, лукавил. Но имеет ли смысл срывать покровы с оборотной стороны творчества? Разъятые на части солнечные плоды, кои во множестве произрастают в лазурном раю, не становятся от этого вкуснее. Они, как результат любого созидательного творчества, стоят немалых трудов человеку их взрастившему, но дарят счастливые мгновения тому, кому предназначены. А потому, как призывал классик, вперед, читатель!
Виктория ПЕШКОВА,
журналист
Вступление
О пропавшем чемодане
Однажды в конце прошлого века моего мужа делегировали на важный симпозиум в страну Монако. Хотя страна эта с трудом различима на карте, о ней наслышаны все. Муж решил сделать мне приятное и пригласил меня в поездку, чему я очень обрадовалась. Я еще никогда не была на Французской Ривьере, а тем более летом, в разгар сезона. И хотя я высокомерно считала, что Лазурный Берег – это для отечественных нуворишей, тем не менее я серьезно подошла к отбору вещей для поездки. Мне не хотелось оказаться на международном празднике жизни в ситуации Золушки после полуночного двенадцатого удара часов.
Программа пребывания включала ответственные мероприятия: торжественный ужин по случаю окончания работы симпозиума и вечернее посещение казино «Руаяль» в Монте-Карло. Будучи преданной поклонницей Джеймса Бонда, я неоднократно виртуально находилась рядом с суперагентом при произнесении крупье знаменитой фразы: «Делайте ваши ставки, господа!» И, конечно, я знала, как важно, чтобы внешний облик присутствующих соответствовал этим словам. Именно поэтому самое нарядное летнее платье оказалось в новом чемодане, вылетевшем из Шереметьево с биркой «Москва – Ницца». Рядом с платьем соседствовали и другие вещи, необходимые для комфортного времяпрепровождения на престижном курорте. Очень хорош был только что купленный смокинг моего мужа для выхода в вечерний свет. Вместе с платьем они до сих пор так и стоят у меня перед глазами. Мы прекрасно могли бы в них смотреться, если бы они долетели до Ниццы. Но они до нее так и не добрались…
Скорее всего, выходная пара не смогла сделать пересадку в Брюсселе из-за забастовки служащих аэропорта и навсегда осталась жить в Бельгии. А вместе с ней безвозвратно пропал и чемодан. Компенсация в десять долларов за один кэгэ неполученного веса не послужила утешением. На заре становления капитализма в России одномоментная утрата большого количества одежды казалась невосполнимой. Больше всего я горевала по костюмчику из шелкового крепа горчичного цвета с крупными бежевыми горошинами. Отрез пролежал лет тридцать в бабушкином сундуке, прежде чем из него было сшито одеяние в стиле королевы Елизаветы II – юбка-карандаш ниже колена, короткий жакет на перламутровых пуговицах, рукав реглан длиною три четверти. К наряду полагались шляпка, сумочка и перчатки, идеально подходившие к лодочкам фирмы «Саламандра». Я была безутешна, особенно первые три дня. Впервые в жизни передо мной не стоял по утрам вопрос, что сегодня надеть, ибо надеть было нечего. Конечно, гардеробом первой необходимости мы обзавелись, но горький осадок от безвременно ушедшего из нашей жизни чемодана остался.