Был уже поздний вечер, Энца тихо спала рядом. В темноте мягко мерцал экран, шел старый черно-белый фильм, а из-за приоткрытой двери в коридор лилась узкая полоска света: там где-то был Саган. Джек неслышно скользнул в комнату.

— Джек? — удивилась Анна. — Ты что, постригся?

От жара в глазах плыло, и она медленно моргала, с трудом сосредотачиваясь на нем. «Да я же сплю, — подумала она. — Осознанный сон и, наконец, не кошмар… надо только суметь выудить смысл. Вдруг что-то полезное?»

Джек провел ладонью по взъерошенным коротким волосам и неожиданно ласково улыбнулся ей.

— Что ты хотел сказать? — спросила Анна. — Или это я должна тебе что-то?..

— Она тебя услышала? — раздался вдали голос Энцы. — Скажи ей, что у нас все хорошо.

— У нас все хорошо, — повторил Джек. — Энца просит передать всем привет.

— А разве… разве что-то случилось? — осторожно поинтересовалась женщина, интуитивно уловив некую странность в этом разговоре.

Джек-во-сне нахмурился и огляделся.

— Ну я так и знал! — воскликнул он. — Этот криворукий все неправильно рассчитал, мать его за ногу. Еще рано!

— Рано — для чего, Джек? — спросила Анна.

Джек что-то ответил, но голос его она уже не услышала в гулком шуме, заполнившем вдруг ее голову. Треск статического электричества, обрывки искаженных голосов, тихое «береги себя» Энцы, а затем чей-то глубокий жуткий голос, отдававшийся эхом в груди. Голос считал вслух, и цифры обратным ходом вспыхивали дрожащим бледным огнем прямо перед глазами. И в этом сне Анна четко знала, что следом за цифрами придет душная клубящаяся тьма.

Анна вскрикнула и на мгновение потеряла сознание — проснулась.

Саган влетел в комнату, с тревогой осмотрел магичку и привычным жестом приложил ладонь ко лбу.

— Плохо, да? Что случилось?

— Саган… Джек приехал? — спросила она. — Мне показалось, что он заходил.

— Нет, радость моя, не приезжал. Тебе приснилось.

Анна кивнула и мгновенно провалилась в глубокий темный сон.

***

— Шеф? — секретарь сунул голову в кабинет и зажмурился: солнце ударило прямо в глаза.

— Сколько раз говорить, по интеркому связывайся, — нахмурился господин Камень.

— Так… ну… извините, — смутился секретарь и хотел было прикрыть дверь, но шеф раздраженно прикрикнул:

— Да говори уже! Что за дурацкие манеры!

— А, ну… звонил там наш агент номер двенадцать, говорит, что каким-то образом вызвал подозрения у сотрудника отдела расследований, и очень боится, что его раскроют. Просит перевести его…

— Болван, — с отвращением сказал господин Камень.

Секретарь замялся и стремительно побледнел.

— Да не ты. Этот… двенадцатый. Передай, чтоб даже не дергался. Пусть держится за свое место, а если ему покажется, что еще у кого-то подозрения вызвал… тогда пусть пришлет имена. Нам будет проще убрать ненужных подозревающих, чем терять агентов на узловых точках. А вообще, присмотрись и к агенту, и к точке — возможно, нужно будет его переместить на другое место, если уж он такой нервный.

3. История двадцать вторая. Старые легенды

На Листопадную неделю, что перед осенним равноденствием, в институтском парке всегда появляются бабочки. Огненные бабочки, размером с ладонь, узорчатые, с разноцветными прожилками на сияющих крыльях, похожие на чудесные цветы. Они порхают каждую ночь, а исчезают с рассветом.

По легенде, в начале прошлого века один преподаватель был влюблен в студентку. Нравы в те времена были строгие — не то что нынешние, — и он даже смотреть на нее лишний раз не смел на людях. Сам он был достаточно молод и хорош собой, так что неудивительно, что студентка отвечала ему взаимностью. Каким-то образом все вскрылось, и преподавателю было отказано от места. Как раз тогда назревала война, бедолагу отправили на фронт, где он и был убит.