Анджеллина под столом сжала пальцы в кулак.

– Сочувствую.

– Астра, полагаю, по-прежнему не желает меня видеть?

– Уверена, вы обязательно помиритесь, просто…

Она вздрогнула от громкого хлопка закрывшейся книги. Саша взял со стопки новую, увесистую, с торчащими желтыми страницами.

– Я поеду с вами завтра. Хочу заодно увидеть плоды их стараний.

– Буду только рада… – томно вздохнула она, подыскивая новую тему для разговора. – Я смотрю, вам тут нравится.

– Да, очень красиво, словно в музее.

– Спасибо, мама сама выбирала дизайн. Это здание действительно когда-то предназначалось под музей, а до этого было особняком какого-то до боли опасливого аристократа, который спроектировал множество потайных туннелей. Я сама не знаю, где какие.

– Весьма любопытно.

– А Мелл не приходил?

– Приходил.

– У вас сложился диалог?

Саша скрестил ноги и вздохнул с разочарованием.

– Если бы я разговаривал с вами так, как с ним, вы бы прибили меня в середине беседы. Однако он оказался весьма глупым и не понял ни одной моей колкости, намекавшей на то, что вести диалог – совсем не его.

По затянувшейся тишине Саша понял, что Анджеллина раздумывает, обидеться на столь бестактные замечания или отнестись с пониманием.

– Мне тяжело с ним, – наконец призналась она с оттенком грусти. – Не могу воспринимать его как брата из-за того, что он появился в моей жизни после смерти отца. Он вел себя неприлично?

– Скорее назойливо. Даже всплакнул из-за несправедливости войны и жестокости некоторых людей.

– В нем правда есть такое. Он очень тонко чувствует чужие беды и принимает их слишком близко к сердцу. Мне кажется, на его месте я бы давно умерла от горя.

– Напомните, сколько ему лет?

– Девятнадцать.

– Странно. Ведет себя совсем как ребенок.

Анджеллину не переставала поражать критичность принца по отношению к себе и другим, но со временем она научилась не думать об этом, чтобы попусту не нервничать из-за того, что не может изменить.

– Пожалуйста, не будьте с ним так строги просто из-за того, что он чувствует все иначе. Он хороший, добрый человек.

– На свете полно хороших людей, и я не обязан относиться к каждому со снисхождением. Да и доброта, как неоднократно показывала практика, вещь относительная.

В другой ситуации Анджеллина не постеснялась бы оспорить его мнение, но в этот раз она снисходительно списала холодность Саши на злость из-за смены фамилии. Принцесса прекрасно понимала, что с возросшим грузом ответственности он уже не может полностью контролировать эмоции и неосознанно демонстрирует свое подлинное несчастье, прикрывая его нарочитой грубостью. Этот изощренный способ облегчения души сделал Сашу проще в глазах Анджеллины, но от этого она, однако, не почувствовала себя ближе к нему.

Все же, как и раньше, она не решилась его поддержать: сочла, что если не умеешь подбирать правильные слова, то лучше будет просто промолчать, позволив человеку самому осознать ошибки.

Безусловно, Саша заметил за собой беспочвенную грубость, но почему-то не хотел и не мог ничего с ней сделать. Сначала он даже решил, что при следующей встрече с Меллом извинится или постарается загладить свою вину, но почти сразу отмел эту мысль.

Анджеллина твердо решила, что подружит их, даже если для этого придется прибегнуть к самым рискованным методам.

За окном прогремел гром и тут же хлынул дождь. Саша проверил прогноз погоды: вместо обещанных вчера пяти часов непогоды теперь стоял дождь на весь день, а также сообщалось о риске передвижения на самолете, что ставило крест на его возвращении в свой замок. Служанки-телохранительницы во главе с Джоан внимательно следили за Моникой Хьюз, отчитываясь о ее работе каждый день, но Саше не терпелось покончить с формальными объездами всех партнеров и знакомых Дирка, чтобы продолжить исследования и составить формулу вакцины от мужской болезни.