По пятам Маккартни Исаак Титсинг в 1794 году возглавил голландскую миссию в Пекин. Очевидно, что кантонские чиновники и купцы стремились создать «более послушное» европейское посольство, чтобы не оказаться в положении тех, кому пришлось созерцать то, как Пекин закрыл и торговлю после опыта с Маккартни. Члены голландской миссии с готовностью выполнили все требования китайского протокола, и затем оказалось, что все это обернулось лишь тем, что перед ними были выдвинуты просьбы, которые представляли собой дополнительные унижения: церемонию коутоу они должны были исполнить перед премьер-министром, перед частями одежды, на которых было имя императора, и наконец в итоге они оказались перед лицом отказа со стороны дощечки с именем императора. Для Бэрроу это было достаточное доказательство того, что Маккартни действовал разумно, напрочь отказавшись выполнять все эти церемонии.
Однако же Стонтон доказывал, что Запад продолжал недооценивать разведку китайцев (С. 46). Дело было не только в том, что китайские чиновники были в курсе того, что голландцы относительно слабы, но они также узнали, что посольство Титсинга имело только квазиофициальный (как будто бы, почти) статус, будучи в большей степени представителем голландской Ост-Индской компании, чем правительства Голландии (С. 47). Возможно также, хотя и не похоже на то, что китайцы могли знать, что правительство Голландии больше не существовало к тому времени, когда Титсинг достиг Пекина (С. 47).
История миссии голландца Титсинга лишний раз подтверждает то, что китайцы, власти Великой Цинской империи не желали установления нормальных дипломатических отношений с иностранцами. Выполняли иностранцы или отказывались выполнять требования китайских властей, результат был один – отказ равноправно относиться к некитайцам. Все остальные соображения были вторичными или побочными.
Только две книги остались после этого посольства. Йозеф де Гинес, сын знаменитого синолога и официальный переводчик миссии, опубликовал «Вояж в Пекин» в 1808 году. Поскольку книга не была переведена на английский язык, она осталась незамеченной в США. Ван Браам-Хукгест, второй по рангу сотрудник посольства и натурализованный гражданин США, опубликовал свой двухтомный труд в Филадельфии в 1798 году (С. 47).
После завершения миссии Ван Браам вернулся в страну, которая его приняла, и построил дом на берегах реки Делавер в Бристоле, в 20 милях от Филадельфии. Там он создал атмосферу Востока… Дом был популярен среди элиты Филадельфии.
При таких обстоятельствах можно было ожидать, что книга Ван Браама получит популярный отклик на нее в США. Однако она была хорошо принята, особенно в Филадельфии, но никогда не имела такого влияния, как книга Стонтона, появившаяся в том же году, или работа Бэрроу, которая была опубликована пять лет спустя.
Позиция Ван Браама была недалека от позиции Стонтона. В ней содержались многочисленные критические замечания в адрес Китая, которые далее смягчались его очевидной ностальгией по старому Кэфею (старое поэтичное название Китая) (С. 47).
Он соглашался с общей оценкой «примитивных» по уровню научных знаний в Китае. Однако он с восхищением отзывался о мостах в Китае, о системе обогрева в домах и т. д. (С. 48).
Он неоднократно предупреждал, что китайцев следует (скорее) судить по их собственным меркам и вкусам, чем по стандартам Европы. Даже когда автору преподнесли обгрызенные кости с императорского блюда за обедом как знак чести и благоволения, Ван Браам объяснял, что император «вне всяких сомнений» не знал, насколько отвратительно это было для европейца. Он столкнулся с коррупцией, был шокирован взятками при дворе императора. Однако он писал, что в мире везде есть коррупция. Он писал о военной некомпетентности китайцев, об унижениях, которым подвергались в Китае женщины, и приходил к выводу о том, что «китайцы живут по-своему счастливо. И чего еще им желать? Почему они должны стремиться открывать что-то еще» (С. 48).