Еще более странным всем показались мои следующие действия и приказы. Я подвел всех к тому кругу камней, что выложил в центре холма. Развернул всех лицами к будущему костровищу. И выдал пространную речь о том, что все… Все как один должны просить у дневного светила, чтобы оно даровало НАМ свой луч. Надо сказать, что меня никто не понял. Нет, слова-то поняли, я подобрал подходящую мантру-молитву из слов: «луч, дневное светило, дать, нам». Но зачем это им надо делать, ни до кого просто не доходило. Но я был готов к такому непониманию. И как с ним справиться уже знал, на собственном опыте. Отстраняю свой разум, выпуская на свободу Одыра. Ненадолго, на пять минут. Этого хватает.

Я понимаю. Понимаю, что страх не лучший мотиватор, что с людьми надо по-доброму, уговорами, а не подзатыльниками. Но я слаб и иду по легкому пути. Для меня сейчас главное результат, если точнее – быстрый результат, а то, что он достигнут принуждением, что же, это мой грех.

По сути, я присутствовал сейчас при первой молитве, что звучит на планете Земля. Но мне было не до неё. Да, люди не понимали, что они делают, но тем не менее, уж я-то знаю, что это именно молитва. А моя задача не смотреть, за тем, как она проходит, а сделать так, чтобы она была не напрасна.

Все необходимое у меня было припрятано рядом. Сухая согнутая ветка, по форме напоминающая лук и длинной в локоть. К ней я привязал свой кожаный тонкий ремешок, привязал так, что получившаяся псевдотетива немного провисала. Это был основной инструмент. Тонкий и сухой прутик, его я искал дольше всего, потому как мне нужен был идеально прямой прут и толщиной максимум с мизинец. Его я отложил к «луку». Сел на колени, между ног положив найденную половинку небольшого бревна, диаметром с голень. Это половинка была расщеплена вдоль, и вся её сердцевина давно превратилась в труху – это было ложе. В него я накрошил труху и сухую траву. Поднял лук и на ослабленную псевдотетиву в один оборот обмотал середину прутика. Нижний конец прутика уперся в сухое дерево ложа. Верхний я прижал левой ладонью, точнее – каменной галькой, которая была зажата в этой ладони. Получить ожог или кровавую мозоль мне не хотелось и такой предмет, обеспечивающий прослойку между моей кожей и прутиком, был очень желателен.

Большинство людей в моем времени никогда не добывали огонь чем-то более примитивным нежели заводские спички. Но тем не менее, почти каждый хоть раз в жизни, но видел фильм или передачу о том, как огонь добывают трением. Палочку зажимают ладонями, упирают её в дерево и трут до появления дыма и угольков. Это самый примитивный из способов. Он действенен, но требует колоссальных трудозатрат, хотя в сухую погоду, при должном старании, этот способ гарантирует добычу огня. А еще это больно, ведь сама палочка, что трут руками, конечно же нагревается, и как результат, неопытный человек скорее получит мозоли или ожог, чем огонь. Чтобы снизить трудозатраты, увеличить эффективность и не страдать от мозолей, человечество очень давно, почти за тридцать тысяч лет до нашей эры, изобрело то, что я сейчас воссоздал – лучковое сверло. Левой рукой я прижимал прут к ложу, на котором лежал трут, а правой я делал поступательные движения вперед-назад. Эти движения заставляли псевдотетиву из моего ремешка крутить прутик при движении вперед по часовой стрелке, а при движении назад против часовой. Впрочем, если бы я закрутил ремешок по-иному, то и вращение прутика было бы в иные направления, тут было неважно по часовой или нет. Важно само вращение. И с помощью столь нехитрого инструмента прутик вращался в пять раз быстрее, чем при тех же движениях, если бы я тер прут между ладонями. А скорость вращения увеличивала и тепло, которое выделяется при трении прута и деревянного ложа. И как результат – не прошло и трех минут, как появился легкий дымок, а через еще минутку я заметил первый отблеск разгорающегося уголька. Пододвинул труху и сухую траву поближе к столь малому источнику огня и начал аккуратно раздувать уголёк. И вот первый язычок добытого человеком пламени осветил песок устроенного мной очага.