– Что он с ней сделал? – спросил участковый, с ужасом разглядывая изможденную женщину. – Ну, устал ты смотреть за бабкой, так сдай в дом престарелых, зачем же так издеваться!

– Похвальная попытка сыграть в благородство, только ее сын тут ни при чем, – мрачно отозвался Гарик, изучая прихожую.

– Да он же ее избил!

– Это не ее кровь.

– Вот раны! Чего это не ее?

– Во-первых, у нее не раны, а так, порезы и мелкие ссадины, из них столько не натечет. Во-вторых, череп ее видишь? А ты видишь, волос у нее немного.

– Ну, вижу, – еще больше смутился участковый. – И что?

– То, что ты его видишь, подтверждает, что он целый. А теперь глянь на это светлое пятнышко среди крови, – Гарик указал на одно из пятен, засохших на потолке. – Это чертовски похоже на кусочек головного мозга, так что рискну предположить: с Виталием Чарушиным нам поговорить уже не удастся.

Распознать в груде почерневшего металлолома элитный автомобиль было сложно. Таиса даже сомневалась, что справилась бы с первой попытки, если бы не получила подсказку. Капот разворотило так, что он теперь напоминал небрежно смятый лист бумаги – и это при добротном металле! Подушки безопасности повисли на руле грязными лоскутами. Салон частично разорвало посередине, хотя на две части он так и не разлетелся, новая иномарка выдержала чудовищное испытание достойно.

Только из трех людей, находившихся в момент аварии внутри, спасло это лишь одного. Причину долго искать не нужно: лишь один человек и был пристегнут, так что система безопасности, продуманная немецкими инженерами, сработала как надо. Остальные двое от ремней безопасности отказались. То, что от них осталось, собирали среди обломков автомобиля очень долго, хоронили потом в закрытых гробах, да и то семьи вряд ли до конца были уверены, чьи фрагменты они предали земле.

Таисе казалось, что металл до сих пор залит кровью, хотя вряд ли… Просто ржавчина, кровь давно замыли. Не из уважения к погибшим, клиент пошел на дезинфекцию скорее потому, что там была и кровь его дочери, сумевшей остаться в живых.

– Зачем вы храните эту могилу? – не выдержала Таиса. – Нашли, что в саду ставить! Лучше бы садового гнома купили, ей-Богу…

Остатки автомобиля и правда хранились на частной территории, но за пределами сада, тут Таиса несколько утрировала. Для остова соорудили специальный навес, оберегавший его и от воздействия стихии, и от посторонних глаз. Но уже от того, что автомобиль, невольно ставший орудием убийства двух парней, постоянно находится рядом с жильем, Таисе становилось не по себе.

А вот владелец и сада, и автомобиля от сомнений явно не терзался.

– Это доказательство, – заявил Роман Росто́в, сопровождавший Таису в шатре.

– Доказательство чего? Машину чистили столько раз, что она стерильнее скальпеля в операционной!

– Доказательство того, что моя дочь ни в чем не виновата.

– Но когда вы решили сохранить эту машину, вы еще не знали, что Дашу будут в чем-то обвинять, – заметила профайлер.

– Верно, тогда я сохранил автомобиль, чтобы напоминать Даше и другим моим детям о том, как важно водить аккуратно. Но потом начались угрозы, преследование… Теперь я рад, что принял такое решение. Хотя бы вы будете уверены, что мою дочь обвиняют без причины!

Ростов, надо отдать ему должное, ни разу не высказал недовольства по поводу того, что к нему не явился Николай Сергеевич Форсов собственной персоной. Видно, хватило ума понять, что его могли послать подальше даже с его деньгами. Но и при таком уме он позволял себе определенную наивность: он искренне верил, что машина что-то доказывает.