Опускаюсь на пол посреди кухни и запускаю пальцы в волосы. Сижу так не меньше часа, пока глаза от слёз болеть не начинают. Потом тихо скуля, иду в ванную и долго стою под тёплым душем, а затем падаю в кровать, накрываясь с головой одеялом. Меня знобит. Я совершенно одна в этом жестоком мире, помощи мне просить не у кого. Мозговые еноты повесили хвосты и прижали уши.

Утром облегчение не наступает. У меня поднимается температура, поэтому в институт не иду и звоню на работу, предупреждая, что заболела. Вызываю врача, наливаю себе чая с липой и сажусь в гостиной, уставившись в большое панорамное окно.

Врач приезжает через час и говорит, что, скорее всего, температура поднялась на нервной почве. Выписывает успокоительных, как будто ими можно решить мою проблему, и с чистой совестью уезжает. А ещё через час приходит моя домработница.

- Ой, мисс Лина! – женщина в первую минуту при виде меня теряется. – Я думала, вы как всегда на работе.

- Здравствуйте. Светлана Павловна? – краем сознания отмечаю, что охрана должна была предупредить домработницу.

Женщина кивает, оглядывая меня с ног до головы.

- Вы заболели?

Я лишь издаю тяжёлый вздох, рассматривая, в свою очередь, Светлану Павловну. На вид очень приятная женщина лет пятидесяти. Опрятная, ухоженная. От глаз расползаются улыбчивые морщинки-лучики, да и сами глаза смотрят по-доброму.

- Врач сказал, что нервное перенапряжение.

- Ох. Я вам сейчас супчика сварю с травками. Как попробуете, так сразу настроение поднимется.

- Спасибо, но вряд ли супчик поможет решить мои проблемы.

Женщина качает головой, но не расспрашивает, что у меня стряслось. И я за это ей благодарна. А ещё впервые за последние дни расслабляюсь в её присутствии. Сажусь на кухне и наблюдаю, как Светлана Павловна возится с готовкой.

- Я думала, вы по-другому выглядите, - наконец, заговаривает женщина. – Какая-нибудь стервоза с накаченными губами и татуированными бровями.

- Разочаровала? – улыбаюсь такой внезапной откровенности.

- Нет! Скорее, наоборот. Я ведь боялась с вами лицом к лицу встретиться. Меня, когда папа ваш нанимал, сказал, чтобы я как привидение была, и лишний раз хозяйку не тревожила…

- Я не против компании. Зря отец вас пугал. И есть в мире вещи гораздо более жуткие, чем хозяйка-соплячка, - стараюсь сохранить лицо, но у меня не получается.

- Вас кто-то обидел? – тут же понимает женщина.

- Скорее, пользуются, как переходящим призом, - отвечаю глухо и стараюсь отвернуться, чтобы украдкой вытереть слезинку. Внезапно женщина подходит и обнимает за плечи. Так мягко, по-матерински.

- Мальчишки?

Мычу что-то нечленораздельное. Разве можно назвать мальчишками многовекового монстра и человека, который не менее страшен, чем этот монстр.

- Так не позволяйте им собой пользоваться.

- Легко сказать. Мне надо сделать выбор, а я не знаю, какое из зол меньшее.

- А что говорит сердце?

- Говорит, что монстр, который не скрывал своей природы, более безопасен.

- Не понимаю я ваших метафор, - хмыкает женщина, - но если вы так считаете, то выбирайте этого монстра. Сердце никогда не ошибается.

Эти слова меня немного успокаивают. Возможно, иногда человеку просто нужно чьё-то плечо и совет, чтобы не чувствовать себя настолько одиноко. Пусть даже этот человек совершенно незнаком.

Я знаю, что невидимка обещал три дня не появляться, но всё равно жду. Мне хочется побыстрее со всем этим покончить. Сказать о своём выборе, чтобы не мучиться с неизвестностью. Я даже разговариваю с пустотой, надеясь, что он меня услышит и появится. Но реакции не следует.