Мне не смешно. Страх пронизывает меня насквозь. Рывок вверх в полной темноте. Паника. Бестолково шарю руками по стене, снова и снова пытаясь вдохнуть.

А затем руки машинально делают то, чему учили на занятиях. Прежде всего воздух. Главное – не вдохнуть воду. Я выворачиваюсь из би-си-ди, не выпуская регулятор изо рта, и пытаюсь открутить вентиль. Одной рукой не получается. Закручено на совесть. Зажимаю баллон между бёдрами и вцепляюсь в вентиль обеими руками. От этого усилия сейчас зависит моя жизнь. И… у меня получается.

Я снова дышу. Несколько вдохов и выдохов. Сердце колотится как сумасшедшее. Мысли путаются. Я не могу поверить в то, что произошло, хотя всё очевидно. Алекс… Лидия… Имущество, которое записано на меня.

Моя жизнь на волоске. И если я поддамся страху, то всё. Меня сейчас потеряют под водой. А пока будут искать, воздух закончится. И решат, что я сама сюда забралась, тем более что это в моём характере… если вообще найдут.

Прикрикиваю на себя мысленно. Соберись, тряпка! Вдох и выдох. Воздух есть, его минут на сорок – час. Меня не найдут в этом углу, если только… если только я не дам о себе знать.

Удар баллоном о металлическую стену гулом разносится по всем переборкам. Рони услышит. Буду стучать, пока есть силы. При инструкторе они ничего не посмеют мне сделать. А наверху… Но туда надо ещё выбраться.

Удар. Ещё удар.

Дверь открывается, и я, отразившись от неё, вместе с резко потяжелевшим баллоном падаю на задницу.

Хлопья снега кружатся в воздухе перед мгновенно заледеневшей маской.

В дверях стоит незнакомый мужчина с голым торсом и смотрит на меня со смесью удивления и ярости.

– Это ещё что за чудовище? – рявкает он.

Кто чудовище? Я?

– Вы кто? – мычу я, не выпуская загубник изо рта.

В моём вопросе напрочь отсутствует логика. Этот мужчина – галлюцинация. А значит, спрашивать его о чём-либо бессмысленно. Зато в моих действиях логика остаётся. Нельзя выпускать изо рта загубник регулятора. Зимняя картинка исчезнет уже в следующее мгновение, и я вдохну воду.

– Гаргулья задница! – зло говорит мужчина.

Это что, ответ на мой вопрос? Ясно, что нет. Несмотря на абсурдность ситуации, у меня вырывается нервный смешок.

Точно: состояние эйфории. Азотный наркоз… он, как опьянение, лишает разума… Нельзя поддаваться. Цель – выжить. Мне надо, не обращая внимания на глюк, продолжать бить в переборку металлическим баллоном. Рони услышит.

Я начинаю подниматься. Ласты очень натурально скользят по покрытому льдом крыльцу. Мелькает мысль, что оно и заледенело потому, что с меня натекла вода. Всё кажется таким реальным. И баллон, который в воде не должен быть таким тяжёлым, и мороз, из-за которого гидрокостюм начинает хрустеть.

Перехватываю баллон поудобнее. Одна из ладоней, прикоснувшись к алюминию, моментально примерзает. Пытаюсь её отклеить. Боль пронизывает руку.

– Ауч! – вырывается у меня мычание.

Но я всё равно замахиваюсь для очередного удара, ничего не видя перед собой через заиндевевшую водолазную маску.

Ноги скользят. И я откуда-то знаю, что в этой галлюцинации грохнусь на каменное крыльцо я по-настоящему.

Однако нет. Не грохаюсь. Меня подхватывают сильные руки и куда-то тащат. Сквозь заледеневшее стекло вижу искажённые очертания стен, гобелены, барельефы и прочую музейную атрибутику. При чём тут музей? Впрочем, бред – он такой, не спрашивает, что ты ожидаешь увидеть, а что нет.

Главное – загубник на месте, и баллон я продолжаю крепко прижимать к своей груди. В одном я точно уверена: дышу я по-прежнему правильно. Вдох – выдох. Под водой иначе нельзя. Может, меня уже нашли и вытаскивают на поверхность? Или уже вытащили?