- В том, чтобы убивать слабых, нет никакой чести.

Давид никогда не относился к людям как к равным. Может, он до сих пор не понимал, что именно поэтому мне пришлось его предать.

- Давай проверим кто из нас сильнее, а? Только ты и я, один на один.

- Если победишь, отпустишь её?

Он замешкался. Врать смотря в глаза - точно не его сильная черта. Какой бы сволочью мой брат – он всегда говорил честно и прямо. Этого у него не отнять. Я в нашем семействе был изворотливым, а он – прямой, как палка.  

Кажется, начал понимать в чем дело.

- Она ведь действует на тебя так же, как и на меня, - спросил у него, шагнув в его сторону. – Ты тоже это почувствовал? Она заставляет тебя терять голову, поступать опрометчиво. Ты спал с ней не чтобы досадить мне, а потому, что хотел этого!

Он молчал. Игнорируя мои слова, готовился к поединку. Снял рубаху, бросил её на траву, оголяя татуированное тело. Достал из-за пояса пистолет и демонстративно отбросил в сторону.

- Мы не должны убивать друг друга. Мы можем найти выход...

Он был другого мнения.

Давид всегда превращался быстро. Куда быстрее меня. Единое мгновение – и его брюки треснули, обнажая когтистые лапы, лицо вытянулось, обращаясь в морду, тело обрасло черной шерстью.

Двухсоткилограммовый зверь смотрел на меня свысока, сверкая красными глазами. Давненько я не видел этого зверя.

Ненависти не было. Где-то в глубине души надеялся, что он выжил после того случая, нашел свою истинную, завел семью...

Но сейчас смотрел в его пылающие огнем глаза и боялся. Не за себя. За Кристину.

Могу ведь ошибаться. Он мог забрать её чтобы досадить мне. Но его глаза говорили о другом. Да и поступки тоже. Не почувствуй он к ней ничего – убил бы.

В человеческом облике нас было не различить, но превращаясь, мы становились разными. Он был больше меня, имел черную шерсть, а не как обычно, серую, и длинную морду. Он сильнее, как бы мне не хотелось считать иначе.

Но мне нужно победить. Здесь и сейчас необходимо убить его.

Вряд ли Кристина останется со мной после того, что увидит, но так спасу её и ребенка.

Он не нападал, пока меня сдерживали оковы человеческого облика. Честь не позволяла.

Я посмотрел на жену, а она пялилась в него огромными от удивления глазами, застыв в единой позе, как скульптура.

- Я люблю тебя, - сказал ей, понимая, что могу проиграть.

Единственное, что утешало – он не убьет её. Она – его истинная пара, как и моя. Все его ество хочет быть с ней. Он готов на что угодно ради этого.

- Не медли! – его громкий монотонный бас колоколом прозвенел в ушах.

Я развязал галстук, снял пиджак и обратился.

Давид был прав в одном – я давно отбросил свою природу. Она мне мешала. Я её ненавидел. Снял небольшой подвальчик, где мог заковать себя в цепи и пересидеть полнолуние, старался игнорировать нюх, позовы природы, готовил зелья, пытался стать человеком. Сам хотел поверить в то, что оборотни – лишь выдумка человеческой фантазии. Сейчас это все играло не на моей стороне.

Но я должен быть зверем прямо сейчас! От этого зависит жизнь моей жены и ребенка. Плевать, что ребенок его. Этот убийца никогда их не получит.

Я зарычал, демонстрируя готовность. Давид с переполненными ненавистью глазами бросился вперед.

Поначалу получилось увернуться от пары его ударов, даже ранить его когтями в ответ. Но он был быстрее и злее. Разбежавшись, брат налетел на меня с такой силой, что я отлетел назад, ударился о дерево. То затрещало и повалилось.

Едва успел схватить лапами его ствол и с его помощью не дать Давиду впиться в мое горло зубами.