В конце концов, тут княжеские палаты с уймой стражи – можно себе позволить более требовательный тон!

- Кажется, он нашёл свою пару, - ответствовал Кьярваль.

Взглянув на суровое лицо со шрамом, Гарма вспомнила, что уже имела сегодня с ним дело. Окинула взглядом всю компанию, нашла рыжего, глянувшегося её дочери, ещё больше нахмурилась и вернулась к черноволосому.

- Что значит пару?

- Жену. Единственную и неповторимую, - распространяться насчёт подробностей физиологии оборотней Кьярв не стал, разве что добавил для более ясного понимания ситуации: - К которой он никого не подпустит и за которую загрызёт любого.

 - Ёжкин пластилин! – воскликнула Гарма, повторяя одно из любимых выражений Ренаты. – И как нам теперь с этим всем работать?

- Никак, - равнодушно пожал плечами Сигурд, переключая внимание не себя. – Я сильно сомневаюсь, что он разрешит ей петь перед кем-либо, кроме него.

- Разве что по праздникам в Архельдоре, - поправил его Торстейн, выглядывая Ольшану из-за спины Гармы.

Дева ему очень понравилась, он был бы не прочь продолжить знакомство. Пусть только снимет этот дурацкий костюм петуха.

- Возможно и нет, - Кьярваль недовольно взглянул на новоприбывших, среди которых затесался… Каждылбек, которого они собирались проучить. – Кстати, надо бы разобраться с ним – он ткнул в сторону кочевника, явно подслушивавшего для своего командира.

Интересно, почему Батыр-хан так удивился той песне? Да, она странная, необычная, но чтобы так таращить глаза…

- Да, этот шакал должен ответить за свой поступок, - кивнул Торстейн. – Вот только это не нам надо делать, а Харальду, когда освободится.

Но Харальд освобождаться не желал. Он целовал, гладил, сжимал свою суженую. Пил её стоны, которые она не смогла сдержать, впитывал одуряющий запах всем своим существом, напитывал своим. Чтобы ни одна шавка не посмела к ней даже подойти, не то, что тронуть!

Новое, чудесное платье цвета спелой брусники затрещало по швам. Новым, совсем недавно сшитым швам! И это здорово отрезвило Ренату.

- Эй, ты что творишь?! – она возмущённо стукнула его по руке, чуть не отбив ладошку – такая она была твёрдая.

- Я, Харальд, сын Рагнольва, беру тебя в пару. И пусть Небесный Волк будет этому свидетелем! И благословит нас.

Торжественно произнеся ритуальную фразу, он вновь принялся раздевать девушку.

- А я Рената, дочь Алмаза, говорю категорическое нет! – переиначила она его клятву. – Я тебя знать не знаю, более того, ты у моего отца руки не попросил и калым не отдавал. И вообще, я как-то больше по людям, чем по собачкам, - последнее было произнесено для того, чтобы гарантировано оттолкнуть чересчур напористого ухажёра.

Зря она это сказала. От этой фразы вся волчья сущность взбунтовалась, теперь уже его одежда трещала по швам, а сам он принялся трансформироваться. Быстро, словно он сделал невероятной скорости кульбит. И вот перед ней уже стоит волк. Огромный, белый, могучий, и только ошмётки одежды свисают с лап.

- Мама! - Рената в ужасе отшатнулась.

И пусть она знала, что он оборотень, но только сейчас окончательно поняла, насколько встряла. Он действительно мог это делать. Здоровенный мужик с умопомрачительными голубыми глазами превращался в гигантского волчару с тем же самым сногсшибательным взглядом. Обрастал шерстью, выпускал хвост, не говоря уже о когтях, один вид которых намекал на смертельный исход в случае тесного контакта с ними.

Волк глядел на неё исподлобья и явно изучал.

«Что, это та самка, которая нам с тобой досталась? – вопрошал он человеческую сущность своего двойного я. – Да она сломается, едва мы её покрепче сожмём! И зверя в ней нет – побегать будет не с кем».