С последним его словом во мне что-то лопнуло, словно пузырь, и рванулось наружу. Когти удлинились, я зашипела и дернулась со всей силы. Но он не выпустил. Дал только перевернуться на спину и вцепился в запястья, не позволяя себя оцарапать. Я билась в его руках, рыча и выгибаясь, а зверь смотрел, сосредоточенно и серьезно. Мышцы всего его тела напряглись, глаза хищно сузились, но довольно блестели.

— Умница, — наконец, выдохнул он, когда моя агония начала стихать, а шипение обернулось предупреждающим воем — так подвывают загнанные в угол кошки в минуты опасности и страха. — Даже так?

— Иди к черту! — рыкнула я, пытаясь прекратить выть.

— Теперь только вместе с тобой, — оскалился он, но тут же требовательно добавил: — Ты поняла, кто ты на самом деле?

Я тяжело дышала, зло глядя на него из-под спутанных прядей:

— Что ты со мной сделал? — выдохнула испуганно.

— Выпустил тебя настоящую, Аня, — в его голосе послышалось разочарование и непонятная мне злость.

Он резко поднялся с кровати и вышел из комнаты. Вскоре я услышала шорох дверцы встроенного шкафа, а потом — звук с силой хлопнувшей двери.

17. 16

Я еще долго дрожала под одеялом, глядя на свои трясущиеся руки. Всей моей квалификации не хватало понять, что со мной происходит — веды не шипят и не полосуют никого когтями. Все это пугало неизвестностью до чертиков: мне необходимо каждую минуту быть в себе уверенной, ведь вся сила психика держится на уверенности в ней… Если верить «Матрице», так вообще могла бы пули на ходу останавливать, и наши говорят — для психиков это реально. Не понимать себя, наоборот — фатально.  

— Возьми себя в руки, Аня… — скандировала я себе, так кстати вспомнив подходящий голливудский фильм, —  вставай…

Но мне, в отличие от героини «Матрицы», не помогало. Все, что смогла — дотянуться до мобильника, но тут же отбросила его подальше: теребить лишний раз Леру не стоило, он и так был сам не свой. А еще этот долбанный вечер!

Внезапно в груди завибрировало от злости: а не пошло бы оно все! Карельский вон не пугается меня, даже овцой перестал называть! Значит, впечатлила.

Мысли, наконец, перестали метаться и потекли в чашу моей уверенности, унимая дрожь. Та, по ощущениям, даже переполнилась в какой-то момент, и я поспешно отбросила плед.

— Я покажу ему овцу! — прорычала зло под нос.

Зная Зула, сомневаться в уровне приема не приходилось. И я на них бывала постоянно, даже несколько платьев имелось. Только дома.

Быстро собравшись, я задумалась, как найти водителя, но тот объявился сразу, стоило мне открыть двери. Окинул равнодушным взглядом, посторонился… Но когда я уже ступила к лифту, бросил:

— Мирослав Владимирович просил вам передать…

Пришлось обернуться. Водитель протягивал мне кредитку.

— …Чтобы вы нашли что-либо подходящее из одежды на вечер.

Смерила его взглядом и равнодушно обернулась к лифту.

— Отвезете меня домой?

Он не снизошел до ответа, просто молча шагнул за мной в лифт. По дороге я попросила остановиться у первой попавшейся аптеки. Столь небезопасная интимная связь с оборотнем меня не устраивала, и я совершенно спокойно приняла решение озаботиться проблемой сама, раз Карельскому плевать.

Первой я выпила таблетку экстренной контрацепции там же в аптеке, вторым делом купила упаковку противозачаточных. Проблема оставалась в интервале: таблетки начинают пить только с первого дня цикла, экстренная пилюля не спасет до его начала.

— Плохо себя чувствуете? — поинтересовался водитель, стоило вернуться в машину.

— Нет, — холодно бросила я. — Теперь ко мне домой…