– Я не звал тебя, – Сальвадор не удостоил Мартину даже взглядом.

– Прости, я осмелилась проявить инициативу. Такой день негоже проводить одному, – голос слаще меда, кладет руки ему на плечи.

– Разрешения прикасаться не было, – сбрасывает ее руки. Продолжает стоять неподвижно, а комната завибрировала от его энергии. Вампирша отлетает на несколько метров. Если бы Гаспар не удержал, она бы упала на пол.

– За что ты так со мной?! – вырывается и снова подбегает к князю. На этот раз падает на колени и цепляется за ногу.

– Ступай, Мартина, – полосует холодной сталью.

– Это все из-за нее?! Да?! Я думала, этот брак просто поможет нам выйти на волю! А после мы все заставим ее заплатить! Сальвадор, молю, посмотри на меня! – отчаянно кричит.

Гаспар отвернулся. Унижения не красят. Мартина упала в его глазах. И более ей не подняться. Как бы ни был мил мужчина, чувство достоинства должно быть на первом месте.

– Я неясно выразился, Мартина? Прочь. Пока я милостив к тебе, – не одной эмоции, лишь дернул ногой, высвободив ее.

– Уйти! Мне?! – она поднимается на ноги, одергивает платье. – Только предана тебе именно я. А она… – в голосе дрожь, – Ты не забыл, что твоя Кэрол, – выплевывает имя волчицы, как самое грязное ругательство, – убила твою дочь!

Гаспар не смог сдержать эмоции. Он до сих пор не пережил утрату. Никто из них никогда не смириться со смертью княжны. Самое больше горе для народа, их вечный траур.

***

На мне длинная ночная рубашка, шелковая, кружевная. Значит, он меня переодевал? Или доверил это своим людям? От мысли, что руки князя прикасались к моему телу, во рту пересыхает, бросает то в жар, то в холод. Затем накатывает разочарование… я ведь этого не помню… И вполне вероятно это был вовсе не он. Делегировал сию миссию Альбе, к примеру…

В целом чувствую себя использованной. Хотя, по идее, я должна радоваться, что князь отступил, оставил меня в покое. Возможно, наш брак и нужен был только для этого. А больше он обо мне и не вспомнит. Попользовался и выкинул. И все же нет… вспомнит, когда потребуется очередная услуга. Я ведь должна, и плату с меня возьмут.

Больше всего добивает усиливающееся чувство одиночества. Будто он своими клыками сделал мне дырку в сердце, оголил эмоции, и теперь никогда мне не стать цельной. Пусть побитой, с искалеченной душой, но вполне гармоничной в своем коконе. Всегда любила одиночество, я привыкла к нему, срослась. Теперь же оно меня угнетает, я только проснулась, а уже места себе не нахожу, тоска по князю обгладывает кости.

Наскоро принимаю душ. В шкафу нахожу одежду. Как мило, вампир позаботился, чтобы мне было в чем свалить от него!

Ненавижу себя за эти эмоции. Почему я не могу радоваться свободе? Тем более, из окна узнала местность, я совсем рядом с домом. Скоро увижу семью. Должна ведь радоваться, а вместо этого убиваюсь по тому, кто моей слезинки недостоин.

Покидаю комнату. Выхожу в коридор, спускаюсь по лестнице – гостиница, самая шикарная в нашем городке. Злость растет вместе с отчаянием. Мчусь домой, со слабой надеждой, что родные стены лечат.

У Мишель уже большой живот. Скоро рожать. Артаса нет дома. А если Сальвадор не поможет? Он же получил волю. Зачем теперь ему спасать малышку? Не могу без слез смотреть на жену брата. К счастью, она воспринимает мое состояние, как проявление радости. Оно и к лучшему.

Мы болтаем на кухне. Изо всех сил пытаюсь поддержать разговор и не выдать себя. Мишель так воодушевленно рассказывает о малышке, как она шевелится, как ее ждут, что для нее купили… плачу кровавыми слезами. Родные мои, только бы удалось вам помочь. Ведь времени почти совсем не осталось.