– Леди Эжени…

Она подняла глаза – огромные, теплого карего оттенка, опушенные черными ресницами.

– Леди Борх Лайесс, я воспитанница леди Лавинии.

Воспитанница. Генерал задумался. Под этим скромным названием благородные лорды держали в замках бастардов, любовниц, приживалок всех мастей. От того, кем на самом деле была эта девушка, зависела ее дальнейшая судьба.

– Подробнее! – резко сказал Вейж, пристально глядя на девушку.

Она, к его удивлению, не дрогнула:

– Леди Лавиния дружила с моей матерью в пансионе. Она была из Борхов. Вы знаете, что случилось с замком.

Генерал знал. Замок стоял на ключевой позиции между двумя королевствами. Его не просто взяли штурмом, его снесли, разбросав камни по округе. Мужчин казнили, а женщин… Он как-то видел любовницу брата короля, красивую женщину с медовыми косами и теплыми карими глазами. Она сидела на цепи у кресла хозяина и поднимала взгляд только по его приказу.

– Твоя мать жива? – хрипло спросил он, уже зная ответ.

– Умерла, когда я родилась, – равнодушно ответила девушка. – Леди Лавиния вырастила меня как свою дочь.

– Почему? – Вейжу стало интересно.

– У леди рождались только сыновья, ей хотелось иметь помощницу, – так же ровно отвечала Эжени.

– Лайессы погибли? – строго спросил генерал, отслеживая реакцию девчонки на внезапный вопрос.

Ее лицо исказила горестная гримаса:

– Все. Лорд и старшие сыновья стояли во дворе, их накрыло ядром. Леди умерла через несколько дней от болей в сердце.

– Младший? – полководец знал состав семьи и не упускал деталей.

– Шальная стрела на стене.

– Зачем же ты держала оборону так долго? – не выдержал один из ветеранов, внимательно слушая разговор.

Вот тут девчонка показала характер – глаза сверкнули, спина выпрямилась:

– Потому что Лайессы не сдаются!

– Все равно ж сдалась, – хмыкнул тот же ветеран, чувствуя интерес со стороны генерала.

– Я сберегла людей, – пожала плечами упрямица.

У Вейжа дернуло руку, он потянулся поправить повязку и понял, что казалось ему неправильным!

Девчонка стояла полубоком, прижимая левый локоть к телу. Темное платье и темный плащ… Он встал, шагнул к ней, схватил за руку, и Эжени с коротким стоном упала к его ногам. Ветераны выругались от полноты чувств.

– Она сдала крепость, потому что ранена! – зло рыкнул генерал, отбрасывая плащ в сторону. На темной ткани блестела влажная дорожка с характерным запахом крови. – Лекаря сюда!

Полковой коновал пришел не сразу. К этому времени генерал, и сам неплохо разбирающийся в ранениях, стянул с девчонки платье и обнаружил кровавую рану под мышкой, рядом с небольшой красивой грудью. Это явно была стрела, скользнувшая на излете, но успевшая натворить дел. Весь бок от руки до тазовой косточки пестрел огромным синяком. Края аккуратно сшитой раны разошлись и кровоточили, а еще девчонка стонала, когда он аккуратно прошелся пальцами по ребрам. Может, и не перелом, но трещина точно есть!

Для взрослого воина пустяки, но для истощенной голоданием и переживанием девушки – опасно! Лекарь все же пришел, изучил рану и, качая головой, высказал примерно то же самое, что думал генерал:

– Девушка истощена, ваше сиятельство, если начнется лихорадка, может умереть.

– Лечи, – рыкнул Вейж, невольно потирая собственное плечо.

Пожав плечами, лекарь присыпал порошком, останавливающим кровотечение, разошедшийся шов, дальше нанес мазь, разгоняющую кровь, на синяк и стянул грудную клетку повязкой.

Девушка лежала неподвижно, даже тогда, когда ее ворочали, точно бревно, только вот, глядя ей в лицо, генерал кое-что понял. Впервые за месяц леди Эжени отдыхала. Позволила себе наконец скользнуть в бессознательное состояние, отложив ежеминутные заботы об обитателях замка. Это было и хорошо, и плохо одновременно. Хорошо, потому что она не ощущала боли от перевязки, не рыдала, не пыталась прикрыться. Плохо – потому что из такого вот спокойного забытья не возвращаются. Слишком тяжким кажется земное существование.