Рыжий был догадлив, прыгнул на деревце и споро забрался в ветки, которые жалобно заскрипели и затряслись, осыпая меня листьями и персиками. Как бы они здесь ни назывались, вкус был как у земных персиков. Я набрала в подол рубахи штук десять и огляделась, где тут выход. Нужно искать людей или найти путь к ним. Есть только фрукты я точно не смогу.

Вошла в беседку и уселась на потрёпанную временем скамейку. Нежная мякоть фрукта таяла во рту, сок тек по рукам. Вспомнила о сумке, которую на себе не нашла. Высыпала плоды на скамью и перетрясла кучу листьев, в которой проснулась. Нашла сумку, радостно выдохнула, как я про нее забыла. Хотя, что сумка, я не помню, как тут очутилась. Прислушалась к себе, и ничего странного не почувствовала. Я помню что летела умирая от ужаса, а потом просто потеряла сознание. С огнем все ясно, а вот перелет, вызывает у меня дрожь, хотелось бы понять, что все это значит, меня кот перенес или у меня есть и магия воздуха?
Решила, что волшебство оставлю на потом. В памяти Альсун магия была под запретом. Какая–то застарелая боль. Болтливая Арита говорила, что Альсун воспитывал дед, герцог Нортейм, а родители и младший брат погибли при неизвестных обстоятельствах.

Я уселась на скамью и достала фляжку с водой, с наслаждением сделала пару глотков. Рыжий сидел на скамье рядом и самозабвенно вылизывался. На духа он не смахивал, хотя откуда я знаю кто такие духи. На простого кота он тоже непохож, стоит только вспомнить, как он то появлялся, то исчезал в разных частях коридора, когда я пряталась от слуг. Еще несколько минут, я просматривала, что успела собрать себе в дорогу. Негусто. Несколько кусков хлеба, сыра, вареные овощи. Вода во фляжке, пару стаканов. Еще одна рубаха, кусок ткани, который заменял полотенце, и которым я тут же вытерла руки.

Выход из сада зарос вьюном, который уже не раз высыхал и снова рос, превращая незаметную железную дверь в кучу переплетённых задеревенелых веток.

Огонь появился на руке сразу, как только я подумала, что стоило бы все тут сжечь. Завороженно смотрела на пылающую конечность и думала, что магия — это красиво… и страшно. Было большое желание завизжать и куда-нибудь нестись, ведь огонь на коже означает боль и только титаническим усилием воли я себя сдержала. Правда сразу захотелось есть, и тело стало вялым и уставшим. Ветки сгорели, быстро оголяя нагретую от жара железную дверь с красивым знакомым узором. Самым прекрасным стало то, что стоило мне пожелать, огонь тут же прекратился. Это хорошо, так как про магию я вообще ничего не знаю.

– Есть у меня предположение, – сказала я коту, который благоразумно не подходил ко мне ближе. – Что я сейчас в доме родителей Альсун. Как думаешь рыжий, я права? Я хотела сбежать домой, и магия принесла меня домой к Альсун. Вполне логично, – кивнула своим словам, – только почему не к герцогу, раз уж Альсун жила у него столько лет. Что там Арита говорила про герцога, что Альсун он держал в строгости. А строгость, что означает? Ее как монашку в келье закрывали и не кормили или просто не разрешали вольностей, типа роскошных платьев и позолоченной кареты.

Я подождала, когда дверца остынет и вышла из сада на красивый двор. Даже сейчас неухоженный и замусоренный он был прекрасен. Белые скульптуры, небольшие фонтанчики, широкая дорога выложенная плитами до самого крыльца изящного и воздушного словно облако дома.

До дворца дона дом недотягивал по роскоши, но все равно был красив. Испуганной стайкой взлетели птички, пробежал мимо грызун, на которого рыжий даже не взглянул. Уверенно, повиливая пушистым хвостом, он направился к дому. Я за ним. Раз меня сюда принесло, значит, мой дом, рассудила я. Тут меня муженек точно не разыщет. Воспоминания о Фернире вызвали грусть. Стоило мне подумать, что вот он, мужик моей мечты и раз… оказывается не он.