«Итак, некто Сергей угрожал Бурмину. Почему? Горелов говорит – деляга. Надо проверить. Теперь Алла, жена Бурмина. Тоже заинтересована в его смерти. Но настолько ли сильны угрозы Сергея и заинтересованность Аллы, чтобы послать на дачу высокого профессионала? Убийство-то как в американском фильме. Даже пистолет с глушителем».

Дверь без стука отворилась, и в комнату вошел Борис Прохоров в полном сиянии капитанского мундира. Весь его вид выражал официальную строгость.

– Товарищ майор…

Наумов даже встал от неожиданности.

– …подследственный Грушин только что пытался дать мне взятку.

– Ну? – Олег сел. – Сколько же он тебе дал, Боря?

– Пытался.

– Ну, пытался.

– Тысячу рублей.

– Как говорят наши клиенты – штуку. Свидетели есть?

– Лейтенант Сытин.

– Готовь материалы. Ах, Грушин, Грушин, известный среди друзей по кличке Пончик.

– Какую меру пресечения избрать?

– Выноси постановление об аресте, Боря. Он на свободе уже лет десять лишнего ходит.

Прохоров вышел, а Олег задумался о хитросплетениях жизни. Вот человек, который сам, своими руками надел на себя арестантскую робу.

В комнату заглянул Сытин:

– Слышали, Олег Сергеевич? Грушин-то наш?

– Да, намотал себе статью. Ты рапорт написал?

– Конечно. Боря его в два счета оформит.

– Ты будто рад?

– А вы знаете, что сказал Велимир Хлебников? Олег прищурился, с трудом вспоминая эту фамилию.

– Это поэт, кажется?

– Председатель земного шара.

Теперь Наумов вспомнил повесть Катаева «Алмазный мой венец», в которой рассказывалось о поэте. Он даже хотел найти и прочесть стихи Хлебникова, да вот руки не дошли.

– Так что же он сказал?

– Мир изменился, люди из изобретателей стали приобретателями.

– Довольно точное наблюдение. Только при чем здесь Грушин?

– Он же в «Березке» работает. Наверняка…

– У тебя есть факты?

– При чем здесь факты. Сразу видно – крутой деляга.

– У нас есть факты, что Грушин дважды вступал в конфликт с законом: 181-я и 174-я статьи. Все остальное – эмоции. А мы поставлены здесь точно исполнять закон. Если ты докажешь преступную деятельность Грушина на его работе, тогда говори. Иначе даже подозрением ты оскорбляешь человека.

– Да что вы, Олег Сергеевич, честное слово. Это теперь все знают.

– Знать – одно, доказать – другое, а обвинить – третье. Понял?

– Понял, – мрачно ответил Леня.

– Как наши дела?

Леня положил на стол бумагу с машинописным текстом.

– Вот все, что пока удалось выяснить. Олег взял бумагу.

Леня поработал неплохо. Название статьи, время публикации, номера уголовных дел.

– А здесь, Олег Сергеевич, фамилии и адреса людей, не привлеченных к уголовной ответственности.

– Ты выяснил, по каким причинам?

– Нет.

– Значит, ты и начнешь отрабатывать эти фамилии. Но предварительно поезжай в редакцию, там есть письма с угрозами Бурмину. Поговори с сотрудниками, они наверняка знают больше, чем написано в статьях.

Леня вышел, довольный заданием. А Олег, глядя ему вслед, подумал, что Сытин со временем станет очень хорошим оперативником. У него есть обостренное чувство справедливости, хватка, умение работать с бумагами, чего сам Наумов терпеть не мог.

В комнату снова вошел Леня.

– Олег Сергеевич, появилась вдова Бурмина. Телефон отвечает.

– Ты разговаривал с ней?

– Да.

– Что сказал?

– Представился телемастером. Спросил Игоря Александровича.

– Хорошо, Леня, езжай в редакцию, я с вдовой сам побеседую. И кстати, узнай о том, над какой статьей Бурмин работал в последнее время.

– Есть.

Олег поднял трубку, нашел в блокноте домашний номер Бурмина, набрал.

– Алло, – пропел в трубке красивый женский голос, в котором не было ни тени печали и огорчения.