– Вы узнали о том, что я одна, и бросились в атаку. Вы так бесшабашны, так порывисты и несдержанны и…

– Готов извиниться за то, что вчера расстроил вас.

Джесс ответила вздохом. Он ждал объяснения. Но вместо этого она сказала:

– Моя репутация очень важна для меня.

Хотя она не сказала всего, однако мысль ее была ясна, он не разделял ее беспокойства по этому поводу.

– Для меня тоже важно ваше доброе имя.

Один серый глаз открылся и посмотрел на него.

– Почему?

– Потому что это важно для вас.

Этот один открытый и оценивающий глаз смущал его, будто он не собирался проявить по отношению к ней честность. Джесс кивнула и снова закрыла глаза.

– Мне приятно чувствовать на себе ваш взгляд, – сказала она с удивившей его откровенностью. – Но это меня угнетает.

Алистер скрыл улыбку за горлышком бутылки: ясно было, что она пьяна.

– А мне доставляет удовольствие смотреть на вас. И так было всегда. Сомневаюсь, что могу как-то изменить это. Между нами действительно существует взаимное притяжение.

– Ему нет места в жизни нас обоих.

Вытянув ноги перед собой, Алистер сказал:

– Но сейчас нет обычной обстановки, нет нашей обычной жизни. И не будет по крайней мере несколько ближайших месяцев.

– Мы с вами разные люди. Возможно, вы полагаете, что паралич, охвативший меня в ту ночь в лесу Пеннингтон, дает ключ к более глубокому пониманию моего характера, и это вас интригует, но, уверяю вас, вы заблуждаетесь. Тогда я была смущена и унижена.

– И все же вы здесь. И отправились одна на такое расстояние. И не в силу необходимости, а по собственному выбору. Я нахожу это интригующим. Тарли оставил вам источник огромного дохода. Почему он решил обеспечить вам не только заботу, но огромное состояние? Поступив так, он дал вам возможность путешествовать куда угодно и вынудил вас вести дела широкого масштаба. Одной рукой он попытался защитить вас, а другой толкнуть в новый, неизвестный мир. Я и это нахожу интригующим.

Джессика допила вино из своего стакана и поставила его на табуретку, где прежде стояла бутылка. Она села, обхватила руками согнутые колени и посмотрела на дверь.

– Я не могу быть вашей любовницей.

– Я и не стал бы вас просить об этом.

Алистер положил руку на столешницу и смотрел прищуренными глазами на влажный локон, спускавшийся на ее бледную спину. Он чувствовал, как пульсирует его возбужденная плоть.

– Я не хочу заключать с вами соглашения. Я не хочу от вас одолжений. Я рассчитываю на вашу добрую волю, ваши потребности и запросы, и только это для меня важно.

Она обратила к нему огромные серые глаза.

– Я хочу вам служить, Джессика. Я хочу закончить то, что началось между нами семь лет назад.

Алистер видел, что Джессика обдумывает его предложение.

– Не могу оценить всего этого в полной мере, как и того, что веду с вами подобный разговор именно в этот день из всех возможных.

– Так поэтому Тарли взвалил на вас заботы о «Калипсо»? Хотел, чтобы вы по-прежнему принадлежали ему? И у вас не было оправдания в случае, если бы вы пожелали обратиться за помощью к другому мужчине?

Джесс повернула голову и оперлась щекой о согнутые колени.

– Тарли был слишком хорошим человеком, чтобы проявлять подобный эгоизм. Он желал мне счастья. Новой любви. И на этот раз по собственному выбору. Но я уверена, что он имел в виду брак, а не интригу с человеком, известным своей неразборчивостью в связях.

Рука Алистера крепко сжала стакан, но он благоразумно придержал язык.

– Мужчины обладают намного большей свободой, – сказала она с долгим выстраданным вздохом.

– Если вы желаете свободы, к чему снова вступать в брак?