Я глянул на отца.

Он едва заметно кивнул, и я принял свиток. И тут же вложил его в протянутую ладонь отца.

Он без лишних разговоров сорвал печать и приступил к чтению.

По мере чтения, отец всё сильнее и сильнее хмурился, а у меня всё больше портилось настроение. Но я старался держать покер-фейс, ибо нефиг показывать этим гадам слабость.

– Господа инквизиторы, – сказал отец, дочитав свиток. – Эти сроки не реальны!

– Юный господин уже довольно взрослый, – возразил баклажан. – Мы не можем рисковать.

– Я, как опекун, прошу месяц! – начал торговаться отец.

– Понимаю ваше беспокойство, – встрял сутулый. – Но возраст Кеншина заставляет нас поторопиться.

– Три недели ничего не изменят, – уступил отец, а у меня по спине побежали мурашки.

– Инквизиция не согласна так сильно рисковать, – поклонился пузатый.

– Две недели пролетят незаметно… – ещё раз уступил отец.

– Три дня. Это максимум. Больше дать времени мы не уполномочены, – объявил приговор баклажан.

Мне поплохело. Три дня! Это …здец какой-то!

Отец же, слегка побледнев, качнул с достоинством головой и сказал:

– Я понимаю. Через три дня Кеншин будет готов к испытанию.

Представители инквизиции раскланялись и потопали на выход.

Отец проводил их задумчивым взглядом и повернулся ко мне.

– Кеншин, – сказал он. – Жду тебя на тренировочной площадке через пятнадцать минут.

– Отец, а может, послать их лесом? – спросил я, провожая взглядом выходящие за ворота фигуры.

– Как тебе такое в голову могло прийти? – нахмурился отец. – Скажи спасибо, что вообще дали время на подготовку, – и он протянул мне свиток.

Я развернул.

Каллиграфия.

Мало того, что я иероглифы только-только начал понимать, так ещё и каллиграфическая запись. И кто сказал, что красиво написанное легко читать?

Но тем не менее, я углубился в изучение свитка.

Но не успел прочитать и первой строки, как из дома буквально вылетели Тоширо и лысый мужик. Оба в кейкоге и оба с обнажёнными мечами.

Быстро оценив обстановку, они убрали мечи в ножны. Точнее, убрал лысый, а у Тоширо меч втянулся в ладонь.

– Мичио-сан! Простите, мы только узнали! – с поклоном выпалил лысый.

– Всё в порядке, Ронин-сан, – ответил отец. – Они ушли.

Ронин. Я вспомнил, что братец уже упоминал это имя. Это был его учитель фехтования. Я с интересом уставился на того, кого отец нанял для старшего сына.

– Когда испытание? – спросил Тоширо, и в его голосе просквозила тревога.

С чего бы братцу переживать за меня? Не создалось у меня впечатление, что отношения между братьями тёплые.

– Через три дня, – ответил отец.

– Они уступили? – удивился Ронин-сэнсэй.

И я снова уткнулся в свиток.

Просматривая иероглифы по диагонали, я нашёл глазами ту часть текста, где говорилось о сроках. Согласно свитку, я должен был пойти на испытания завтра с утра.

– Но три дня это мало! – воскликнул Тоширо.

– А то я не знаю, – вздохнул отец. – Но через три дня Кеншин станет совершеннолетним, вот они и торопятся.

У меня отпала челюсть – охренеть! У настоящего Кеншина тоже через три дня днюха? Как и у меня. Вот так совпадение.

Ронин-сэнэй, не обращая на меня внимание, ответил отцу:

– Три дня – это лучше, чем одна ночь.

– Да, лучше, – согласился отец. – Но погоды не сделают. Кеншин совершенно не умеет управлять даром. А испытания там сами знаете какие.

Тоширо и Ронин-сэнсэй тревожно переглянулись.

Они обсуждали предстоящее испытание, а я смотрел на них и пытался уловить, угадать своё будущее. И судя по реакции отца, брата и его учителя, ничего хорошего меня не ждало.

Но и страдать по этому поводу я не собирался. Какого хрена?