Вот вам первый аспект восприятия Доном факта внезапной кончины своего вице. Аврал, сумятица, адский труд и нервотрепка – к черту налаженная размеренная жизнь, полная упоительной неги.
Далее. Гнилов был моложе Дона на десять лет. Представьте: крепкий и здоровый вице-президент пятидесяти лет, ничем не уступающий в интеллектуальном плане своему шестидесятилетнему, начинающему заметно дряхлеть шефу. Кое-кому это может показаться несущественным, однако… Нет, Дон, разумеется, голова! Глыба и матерый человечище – поднять такую махину из ничего! Это надо быть во всех аспектах неординарной личностью. Таких по всей России едва ли с десяток наберется. Но если Гнилов в пятьдесят лет уже вовсю пахал вице-президентом мощного образования всероссийского масштаба, то Дон… Кем он там был в свои пятьдесят? Да-да – именно! Вчерашним преподавателем истории, владельцем кирпичного заводика в пригороде Новотопчинска, на котором вкалывали день и ночь аж трое рабочих! Улавливаете разницу? Ник-Ник, возможно, сам того не желая, обогнал своего шефа на целых десять лет в стремительном беге по лестнице благополучия. А еще Дон проявил некоторую недальновидность, пустив ситуацию в сфере распределения усилий на самотек. За последние два года Ник-Ник, обладавший чудовищной жизнеспособностью и пробивной активностью, значительно расширил круг своих полномочий и даже самовольно узурпировал некоторые руководящие функции, в большей степени приличествующие самому президенту фирмы. Иными словами, аккуратно потеснил шефа. Полагаю, что, если бы дело так пошло и далее, годика этак через два-три вполне мог возникнуть вопрос: кому целесообразнее быть президентом фирмы?
В последнее время эта проблемка, внешне вроде бы совершенно незначительная, тяжким бременем давила на Дона и отравляла ему жизнь. Отыграть назад уже не представлялось возможным: Ник-Ник занимал в фирме слишком серьезное положение…
Вот вам второй аспект восприятия Доном факта внезапной кончины своего вице. Таким образом, понеся утрату, мой патрон заполучил кучу срочной работы, от которой он уже успел отвыкнуть. Он попал в пиковую ситуацию, требовавшую напрячь мускулы в титаническом усилии и в полной мере проявить бойцовский задор. Вместе с тем как бы самопроизвольно и безболезненно разрешалась проблема с сильным соперником, который, как выражаются спортсмены, на последнем участке дистанции активно работал конечностями и жарко дышал в затылок. Колесо судьбы, управляемое рукой ПРОФСОЮЗА, внезапно повернулось, одним движением сбросив этого соперника под откос. Дон остался на лыжне один…
Поминали в головном офисе. В конференц-зале, где еще не выветрился устойчивый аромат хвойной эссенции, были роскошно сервированы столы персон этак на триста.
Гости уже расселись, а обслуга нашего кафе все продолжала ударно выдавать на-гора (из подвала в конференц-зал) провизию и напитки, несмотря на то что столы уже и так ломились от разнокалиберных бутылок и разнообразной закуси.
Сопоставив наличие присутствующих с количеством едьбы и выпива, я пришел к выводу, что скромная поминальная трапеза грозит трансформироваться в разудалое гульбище с непредсказуемыми последствиями: пьяными разборками на лестничных переходах, хоровым исполнением народных песен и активным ерзаньем потных голых женских поп по полированным крышкам рабочих столов в кабинетах. У нас ведь мастаки талантливо извращать все, что угодно, даже самое святое. Тем более обстоятельства вполне благорасполагают. На улице царит августовский зной, а в конференц-зале – ровное журчание кондишн и приятный полумрак. Можно сидеть до ночи, на халяву глушить классное выпиво и трескать хорошую закусь. А потом, накушавшись, почему бы не спеть что-нибудь под грустиночку или втихаря не засадить под лестницей первой попавшейся деловой партнерше? Сам бог велел!