Надо продержаться до утра, а потом вызову Степаныча и, если понадобиться, пусть отвезет доходягу в городскую больницу. От греха и меня подальше.

– Все, иди в дом, я здесь сама справлюсь.

– Но… – начал брат, но не договорил и облегченно выдохнул, – так может, в дом его тоже?

– Нет, – я была категорична. – Иди и ложись спать.

Вова не стал спорить, ушел без возражений, а я принялась за работу. И если обтереть доходягу было легко, то влить в него парацетамол оказалось испытанием.

Как ни пыталась заставить выпить – выплевывал, будто специально. В какой-то момент разозлилась и гаркнула:

– Сейчас к Люде отведу и уложу в ее постель! А ну пей, живо!

Уж не знаю, понял ли бредящий Дима угрозы, или испугался моего крика. Но спокойно выпил баламутную жижу, и я опустила его голову на спальник.

Пока в очередной раз обтирала его тело, он снова что-то бормотал в бреду, я даже не прислушивалась. А когда бросила полотенце в таз и собралась уходить менять воду, меня вдруг схватили за запястье и силком вернули на место.

– Офигеть. Больной, а силы, как у слона! – возмутилась, глядя на плотно сжатые губы Димы.

Надо бы еще стакан воды ему принести попить. А он схватил меня мертвой хваткой и не отпускал. Невозможно разжаться пальцы!

– Дима, отпусти меня, – попросила, а он вдруг выкрикнул:

– Кто вам приказал?

– Приплыли…

Отпускать меня, по-видимому, никто не собирался.

Облизнулся резко и, собрав языком остатки парацетамола, скривил морду. Снова выкрикнул в сердцах:

– Опоила меня, зараза…

Нет, ну ты посмотри на него! Вот и делай людям добро.

– Я тебе жаропонижающее дала, кретин!

Пришлось постараться, но я отодрала от себя его пальцы и спешно встала. Не успела выскочить из сарая, меня остановил болезненный стон:

– Не уходи…

Пришлось обернуться и пообещать:

– Воду поменяю и вернусь.

Температура спадала медленно несмотря на то, что обтирала его уже водой, разведенной со спиртом. Да и Дима продолжал говорить странные предложения, но стало понятно, что в бреду он вспоминал то, что с ним приключилось.

По крупицам собрала информацию и, если верить мужчине, то его сначала опоила некая девица в клубе. Потом под предлогом жаркой ночи увела в туалет, пристегнула наручниками, а очнулся он уже когда его избивали двое отморозков. Не густо… но уже хоть что-то. Стало немного жалко доходягу, ведь просто так опаивать и не похищать человека никто в здравом уме не станет.

– Так во что ты вляпался? – спросила, не рассчитывая на ответ. – И во что теперь вляпалась я?

Не хотелось думать, поэтому просто стала снова и снова протирать мужчину в надежде, что ему скоро станет легче.

Под утро я уже клевала носом от усталости, но все же дала Диме еще парацетамола. В какой-то момент просто прилегла, чтобы отдохнуть. Расслабилась и, внезапно, уснула.

***

Он уже давно не спал и чувствовал, как отвратно ломит все тело. Даже что-то тяжелое давило на грудь, мешая нормальному дыханию. Однако головная боль притупилась и настало частичное облегчение, поэтому остальное ему сейчас казалось ерундой, не стоящей внимания. По крайней мере, мужчина не испытывал адских мук от тошноты и желания удариться головой об стену. Просто чтобы унять ту дикую боль.

Мужчина помнил, как ни странно, где находился и ему не нужно было открывать глаза, чтобы осмотреться. Он все еще в сарае той странной девицы Кати. И ее брата Вовки. С которым, собственно, и должен был провести ночь в сарае.

– Эй, мелкий, ты что уснул на мне?

Мужчина потянулся рукой и дотронулся до спины, но пацан не среагировал. Медленно и неохотно он распахнул глаза, но взор был нечеткий. Прошла долгая минута, прежде чем мужчина смог разглядеть мирно спящую на него груди девицу.