– Ну, да… Так давай прямо у памятника тогда.

– У памятника?

Он снова замялся…

– Не… на виду у всех?

– Что за конспирация такая? Ну хочешь, приходи во двор ко мне. Потом домой поднимемся.

Он помолчал немного и переспросил:

– А?

– Блин, ты не один что ли?

– Ну, ладно, давай тогда домой приду…

– Я уж лучше спущусь, встречу тебя. Через сколько будешь?

– Через пять минут.

– Ох, ёлки… Ладно. Сань…

– А?

– У тебя всё хорошо?

– Ну… да, – неуверенно ответил он и тут же добавил с показным энтузиазмом. – Да, всё отлично у меня. Знаешь, давай лучше у «Орбиты» тогда. Это ж тут рядом. Я на лавочке сидеть буду.

Не дожидаясь моего ответа, он повесил трубку.

Дело было явно нечисто. Я быстро оделся и вышел на улицу. «Орбита» – здоровенная, следящая за телевизионным спутником антенна, находилась рядом, в сквере между моим домом и набережной. Там обычно гуляло много людей, но были и укромные места, спрятанные от глаз островками елей и кустов.

На всякий случай я пошёл не напрямую, а сначала прошёл так, чтобы оставаться незамеченным и глянуть на место встречи издалека. Саня сидел на лавке один и поблизости никого не было. Я подождал, покрутился, посмотрел… Нет, всё было чисто.

Не заметив ничего подозрительного, я, наконец, подошёл и сел рядом.

– Здорово, – сказал я и протянул руку.

– Привет, – тускло и безрадостно ответил он. – Извини…

– За что? – нахмурился я.

– Слушай… так вышло, я не хотел говорить, но…

– Чего говорить-то, ты не волнуйся, скажи как есть.

– Да про пистолет этот злосчастный…

Я услышал, как за нашей спиной остановилась машина, и хлопнули дверки. Можно было бы встать, метнуться, убежать, но оставлять испуганного пацана одного я не хотел.

– Да не парься ты, разрулим сейчас, – кивнул я и хлопнул его по плечу.

– Прости, правда…

Я обернулся. От машины к нам быстро шли три человека. Явно урки. В том, что это синие сомнений не было никаких.

– Ну чё, бакланчик, – недобро сказал один из них, вальяжно подойдя поближе. – Волыну вернуть придётся, еслив чё.

Двое других обошли скамейку и расположились так, чтобы отрезать дорогу к отступлению.

– Сейчас поедем, где ты там её прикопал, и заберём. Ты понял меня, фраерок?

Он сплюнул мне под ноги, сверкнув тусклым железным зубом.

4. В центре внимания

Я спокойно оглядел эту троицу бродячих шелудивых человекообразных псов. Как говорится, сложно, но можно. Противостоять было можно. Они выглядели грозно – жилистые, злые, тёртые, но слишком уж уверенные в своём превосходстве и не ожидающие подвоха. Так и хотелось сбить с них спесь.

– По-человечьи теперь скажи, – кивнул я тому, кто, собственно, «речь держал». – Если ты человек, конечно.

– Чё-ё-ё? – вытянул он шею и скривил рожу, прямо подставляясь под удар, так что мне едва хватило выдержки, чтобы не вмазать ему с разворота.

– Чей будешь, – улыбнулся я, – чего хочешь, кто уполномочил? Ты кто такой, Чингачгук? Простые же вопросы и законные.

– Э, слышь, в натуре, – обнажил клыки другой упырь. – Ты помело придержи, в натуре.

– Гавкают, гавкают, – вздохнул я, – толком и не говорят ничего. Саня, это что за шалопаи ко мне на встречу напросились?

– Ты чушок, волына где? – высказался и третий боец.

– Волынка – это народный шотландский музыкальный духовой язычковый инструмент. Кто слышал звук волынки, вовек не забудет.

– Ты чё расчирикался, петушок? – снова вступил в словесную игру первый. – Тебя спрашивают, где пушка, в натуре?

– Некрасиво выражаешься, недостойно, будто свинья хрюкает, – покачал я головой. – За слова ведь отвечать надо, или ты языку своему не хозяин? Значит ты фраерок дешёвый, а может, сам петушок, а?