– Рубашку с кровью. В грязном белье лежала.

Когда Степана увезли, Дина повела бабу Лиду к себе.

– Потом уберешь. Я тебе глинтвейн приготовлю. Это вино горячее с лимоном, корицей. Сахару побольше положу, как ты любишь. Увидишь, тебе сразу легче станет. Можешь поспать у меня.

Когда баба Лида засопела на диванчике на кухне, Дина посмотрела в окно. Шел мелкий снежок, Галька скребла лопатой дорожку. Из подъезда вышел Олег Федоров. Хмуро огляделся, поднял воротник и побрел куда-то, ссутулившись и шаркая ногами, как старик. «Бедняга», – вздохнула Дина.

Олег брел по улице без определенной цели. Просто сил не было оставаться в квартире, ставшей такой мрачной и страшной, знать, что в другой комнате сидит почерневшая от горя Вера с опухшим лицом, окруженная своим неприступным молчанием. Олег дошел до метро, спустился по ступеням, нащупал в кармане карточку для телефона-автомата. Набрал номер. «Абонент недоступен». Ну конечно. Этот абонент доступен, лишь когда сам того хочет.

Олег вышел из метро, купил в ближайшем магазине бутылку водки и пил прямо посреди улицы до тех пор, пока хватало дыхания. Неуютный, тошный день вздрогнул и закружился вокруг. Олег потряс головой и остановил картинку. Ноги ослабли в коленях. Но дышать стало легче, страшная тяжесть свалилась с плеч, освободила грудь. Олег повернул к дому. Ему казалось, что он идет легко и прямо. Но дорожка все время выскальзывала из-под ног. У самого дома Олег услышал визг тормозов и обнаружил себя почему-то на проезжей части. Какой-то человек орал на него и требовал вызвать милицию.

– Извините его, – вдруг раздался рядом знакомый голос. – У него несчастье. Ребенка вчера похоронил.

Злобные лица отодвинулись, кто-то взял Олега за руку и отвел на тротуар.

– Дядя Олег, я вас провожу. Держитесь за меня.

Олег смотрел на Егора и никак не мог сообразить, почему тот здесь оказался.

– Я к вам шел. Проведать хотел. Пошли, дядя Олег.

Рядом с Егором стояла худенькая девушка с бледным лицом и темно-серыми глазами.

– Это моя знакомая. Ира. Она не будет заходить, подождет меня во дворе.

– Да уж. Сделай одолжение, оставь ее во дворе, – непослушным языком выговорил Олег. – А хочет, пусть идет с нами. Какая разница…

– Нет. Я погуляю, – холодно произнесла девушка, не сводя с него пристального взгляда.

Егор повел Олега к подъезду. В дверях они столкнулись с очень красивой женщиной, которая отстегивала поводок от ошейника рыжей собаки. Она внимательно посмотрела на них.

– О! – дурашливо воскликнул Олег. – Это наш почетный караул. Придурков охраняет от нетрезвых граждан. Пальчиком шевельнет, и менты прилетят.

– Охраняю, – улыбнулась Дина. – Почему нет? А вам рекомендую дневной сон. До обеда и желательно после.

Она дружески кивнула Егору и направилась к лестнице:

– Поезжайте на лифте. Мы любим пешком.

Раиса Чеберяк откинулась на спинку заднего сиденья «Роллс-Ройса», опустив длинные, искусно приклеенные ресницы. Ей было удобно из-под них наблюдать за юношей, сидящим рядом. Гера с любопытством разглядывал блестящие кнопки, ручки, массу непонятных приспособлений в навороченном салоне автомобиля. Раиса заметила, что рукава его дешевой куртки коротковаты, а ногти обкусаны, как у невоспитанного ребенка.

– Твои родители в Москве?

– Нет. Я из Питера.

– Где живешь?

– Мы снимаем комнату на троих. У одной бабули. То есть у противной старушенции.

«Интересно, – озадачилась Раиса. – Какое слово он выбирает, думая обо мне? Старушенция или все-таки женщина?»

Машина остановилась у коттеджа на Рублевском шоссе. Массивные ворота разъехались, шофер высадил их у крыльца. Раиса открыла несколько замков на двери – дубовой снаружи, металлической изнутри.