– Ах, и ты тут!

Или:

– А ты что тут делаешь?

Ну, или:

– А что, этого тоже позвали? Его надо считать?

Если бы мои несчастья касались только общения в коллективе, состоящем из людей. Бездомные, а впрочем, и домашние животные тоже не были исключением. Пробегавшая мимо собачка могла, увидев меня, сделать заметный крюк, словно обегала меня стороной, не то брезгуя при этом, не то опасаясь нападения от меня, не то боясь заразиться чем-нибудь. Кошки никогда не давались мне в руки, не хотели, чтобы я гладил их, проявляя примерно те же повадки, что демонстрировали собаки. Даже рыбки в аквариуме, при моем приближении к ним, испуганно уплывали куда угодно, лишь не быть у меня на виду.

Правда, бывали исключения. Только весьма странные. Так, играя однажды в детстве в песочнице, я едва не стал жертвой абсолютно миролюбивой собачки, которая сначала долго смотрела на меня, а потом задумала прикончить, применив свои зубы, видимо, решив избавить меня сразу от всех будущих мучений.

– Да вы на него посмотрите! Такого любой покусать захочет! – оправдывалась хозяйка собачки, когда моя мама бросалась на нее с кулаками, защищая меня.

Другой пес, случайно пробегавший мимо, решил добродушно обнюхать мирно играющего в песке ребенка, то есть меня. Но как только он приблизился и увидел мою физиономию, то полностью изменился на глазах за какие-то доли секунды. Морда его начала выражать жуткий испуг. Он отшатнулся от меня и в панике убежал прочь, поджав хвост и повизгивая при этом как от страха. Конечно, тогда, в силу малого возраста, я этого не понял. Сейчас же мне все больше становилось понятно, что я решительно проигрываю от рождения абсолютно всем своим сверстникам и ничего с этим не могу поделать.

Пассажирский поезд, в вагоне которого я находился уже около десяти часов, старательно наматывал километры до очередной станции, где должен был сделать остановку. Наступило солнечное утро и подавляющее большинство людей в нем пробуждалось, сдавало проводнице постельное белье, приводило верхние полки в походное положение и скапливалось возле туалетов для выполнения утреннего моциона.

Та самая девушка, что выглядела невероятно страшной, поймав на себе мой ответный взгляд, отвернулась к окну и продолжала так неподвижно сидеть весь оставшийся путь. В такой позе она пребывала с того самого момента, как я заметил ее наблюдение за моим развлечением, выражавшимся в старательном искривлении своего лица с целью поймать его отражение в отблескивающем от солнечного света окне. От скуки я стал сам наблюдать за ней и даже надел очки, чтобы лучше видеть выражение ее лица, которое тоже иногда отсвечивало в окне напротив нее самой, когда солнечные лучи отражались от стекла так, что возникало подобие зеркала.

Девушка была очень грустной и в этом я чувствовал виноватым именно себя. По моему мнению, она сегодня посмотрела весьма добрый сон, в котором была счастлива от того, что видела себя в нем красавицей, окруженной массой поклонников. Среди них был тот самый, тот единственный и неповторимый, для которого она была создана природой и существовала на белом свете. О концовке сна мне говорить совсем не хочется, но предчувствие подсказывало, что после пробуждения девушка еще некоторое время плыла на волнах счастья, пока не вспомнила, что в реальности она не намного красивее самого красивого крокодила. Осознание этого расстроило ее до глубины души. Она пребывала в полной грусти до того момента, пока случайно не заметила клоунаду в моей персональном исполнении. А я в этот момент радостно кривлялся перед окном и наслаждался тем от скуки.