Вместо ответа Аглая молча развернулась, уперлась спиной в косяк открытой двери и застыла на месте, глядя в широкую Генину спину. Многие побаивались его, такого увесистого, одним своим видом способного внушить почтение, с мощной бычьей шеей и с не очень-то добрым взглядом глубоко посаженных темно-серых глаз из-под нависших широких бровей. Аглая тоже его побаивалась, ходили слухи, будто Гена успел отсидеть на зоне, да отнюдь не за кражу попугаев в зоомагазине… А вот при более тесном знакомстве оказалось, что не так-то уж он и страшен, как о нем судачат. Наоборот, отнесся к Аглае с сочувствием.

Докурил Гена быстро. Затушил окурок о перила и шагнул с ним к стоящему за дверью ведерку. Аглая посторонилась, пропуская его. И, проследив взглядом за полетевшим в ведро окурком, вдруг вспомнила…

– Пойдем, Айка, – позвал ее Гена.

– Нет, подожди, – Аглая сделала шаг к ведру.

– Ты чего?! – опешил Гена, увидев, как она нагибается, а потом встряхивает ведро, ухватив за края. И, наклонив его к вновь включенному в коридоре свету, рассматривает содержимое.

– Помнишь, когда мы выходили, нам здесь попались Борис и Денис? – не разгибаясь, спросила Аглая. Мусора оказалось немного, и она могла рассмотреть содержимое ведра. – Так вот, один из них выбросил сюда что-то, довольно звонко ударившееся о стенку.

– И что с того? – не понял Гена.

– Может, и ничего, – сказала Аглая, наконец-то выпрямляясь. – Но из всего, что тут имеется, звякнуть могло только это. – И она продемонстрировала Геннадию осторожно извлеченный из мусора двумя пальцами шприц.

– Выбрось обратно, – едва взглянув, посоветовал Гена. – Если один из них ширяется, это его проблемы. А вот ты не подцепила бы заразу с этой дряни.

– Ширяются обычно инсулиновыми. – Аглая задумчиво оглядела шприц, по-прежнему брезгливо держа его двумя пальцами за ребро на конце поршня. – В крайнем случае «двушками». А это – «пятерка».

– Не знаю, Айка, откуда у тебя такие познания, но мой тебе совет: выброси эту гадость и забудь о ней. Главное, руки потом хорошенько вымой.

Аглая посмотрела на Гену. Потом – на шприц. И решила:

– Не выброшу! Как сегодня эта свинья злорадствовала, приняв меня за Алку! Может, мне удастся ему за это какой-нибудь пакостью отплатить?

– Подбирая за ним мусор? – скептически хмыкнул Гена.

– Вот бы узнать, что здесь произошло, – сказала Аглая. – И кто из них…

– Айка, хватит дурака валять! Ничего ты не узнаешь. А если бы и узнала даже что-то реальное, то все равно никогда не смогла бы подобраться к Борису. Не твоего он полета птица. У таких, как он, все нужные люди куплены. А раз так, если только ты попытаешься рот раскрыть в его адрес, сама же во всем и окажешься сто крат виновата. Уж поверь на слово дяде Гене и его житейскому опыту.

– Эй, а вам кресла сюда не принести, чтоб удобнее было филонить, пока остальные вкалывают? – ехидно осведомился показавшийся в коридоре Эдик.

– Уже идем, – ответил Гена, взглядом призывая Аглаю выбросить каку и следовать за ним. Но она упрямо мотнула головой и понесла шприц с собой все так же двумя пальцами. Пожав плечами, Гена вытащил откуда-то целлофановый пакет и протянул Аглае:

– Упряма ты, оказывается, во хмелю! Убери хотя бы, чтоб не испачкаться. Утром, когда протрезвеешь, сама же плеваться будешь.

– Может быть, – не стала спорить Аглая. И по возвращении в раздевалку спрятала пакет в свою сумочку.

По домам их развезли на такси. Для посторонних глаз они вполне могли сойти за весело погулявшую компанию, истратившую на это все силы, а оттого теперь молчаливую. Аглая пошатнулась, выходя из машины. Но теперь не от физической слабости, а от вполне конкретной дозы принятого алкоголя. Развернулась, помахала оставшимся в машине Гене и Эдику рукой и пошла к подъезду. Не торопясь, пытаясь перенастроиться, собраться с мыслями. Чтобы брат Ромка заметил как можно меньше и не догадался, как и прежде, вообще ни о чем. Аглая и представить себе не могла, что бы с ним стало, если бы в один прекрасный день он узнал вдруг, где и как подрабатывает иногда вечерами его сестренка. Все, что он знал о ней – это что сестра работает в кафе. Она и в самом деле работала в кафе «Парус», раньше – мойщицей посуды, а теперь, после обучения, – поваром. Но получаемые там деньги были просто смешными в сравнении с тем, что она могла заработать на ринге. Денег же им с Ромкой не хватало катастрофически.