Что касается темпераментов действующих лиц, то Слон был флегматиком. Он никогда не выходил из себя, не налетал, не скакал, не прыгал. Он ступал – основательно, уверенно, спокойно. Редко когда выпаливал или бросал поспешно. Нет, он – изрекал. Спокойно, краеугольно, глубоко. Туловище и голову тоже имел соответствующие – большие, покойные, широкие. За что и получил надежно к нему приклеившуюся кличку Слон.

Радька, в противовес, являлся явным сангвиником. Сангвиник – веселый, лучистый темперамент, самый приятный для общежития. Как истинный представитель беззаботного племени, Радик веселил окружающих, фонтанировал, ни над чем долго не задумывался, ни о чем не грустил. Тройка на экзамене? Ерунда, бывает. Снимут стипендию? Ничего, подработаем. Распределение светит в провинцию? Подумаешь, проблема, там тоже люди живут, да еще порой веселее и сытнее, чем в Москве: грибы, охота, надворные хозяйства. Внешность его была под стать характеру: золотистые, как бы сияющие волосы, веселые глаза и вечная полуулыбка на устах.

Наконец, сам Владик, когда прочитал об учении Гиппократа о четырех типах темперамента, отнес себя к меланхоликам – и, по всей видимости, не ошибся. Улыбался он редко, беспричинно веселился – тоже. Случалось, и не раз, что над его шуточками покатывались друзья по комнате, или соседи по бараку, или даже целая аудитория – однако, к примеру, самозабвенно ржать, как ржал Радька, – такого никто и не припомнит. И еще в традициях Владика было долго размышлять над своим поведением, над тем, как относятся к нему и действуют другие, как вести себя в будущем, что говорить и что делать. Возможно, потому Владислав производил впечатление парня медлительного, слегка даже заторможенного. Радька, который за словом в карман не лез, нередко кричал на него – и на целине, и на других шабашках: «Ну, что ты, Владя, ходишь, как в сметане?!» – чем товарища, разумеется, обижал.

Внешности Владика немного не хватало лучезарности Радьки и основательности Слона. Роста он был невысокого, чуть меньше обоих своих друзей. Зато – крепкий и мускулистый, и лицом своим, с необыкновенно правильными чертами, он походил на французского киноартиста Жерара Филиппа.

…И вот эти трое студентов – Вилен, Владик и Радий – стоят вместе с другими маевцами, построенными в каре, на площади перед светленьким двухэтажным зданием вокзала города Бийск, в компании других студиозусов из института, и командир их отряда втолковывает в очередной раз и без того очевидные вещи. К примеру: на протяжении пути следования по железной дороге в город-герой Москву спиртные напитки не распивать, на перроны без разрешения с поезда не сходить, с подножек не свисать и тем более не прыгать с них и на них.

Наконец, командир их распускает и идет узнавать у дежурного по вокзалу, когда подадут положенный студентам состав.

И вот тут-то происходит встреча, которая определит, как позже выяснится, судьбы всех пятерых молодых людей: трех парней и двух девчонок.

Но сперва Владик задумчиво произносит, ничего вроде бы не предлагая и ни к кому в особенности не адресуясь:

– Когда мне говорят, что ни в коем случае не следует распивать спиртные напитки, мне всегда начинает чрезвычайно хотеться их распить.

– Идея неплохая. И деньги имеются, – поддерживает Слон.

– В магазин? – задает Радька вопрос, уже ставший, в контексте данного разговора, риторическим. И сам же командует, простирая руку: – Да, товарищи, в магазин!

– Пойдемте все вместе, – замечает Владик, – выбрать сможем.

– Да что там выбирать! – с некоторой даже непривычной для него горячностью бросает Вилен. – «Беленькая» или «Три топора».