У нас не было любви с первого взгляда и этих всех страстей из серии: я увидела его – и поняла. Мне просто очень хотелось уже отогреться, а рядом с ним было тепло. И раз за разом, от звонка к звонку, от встречи к встрече я раскрывалась все больше и больше. Иногда даже физически чувствовала, как слои ледяной скорлупы внутри трещат и рассыпаются на осколки, обнажая мою суть.

Мир внезапно начал обретать краски и причудливые очертания. То, что раньше было просто серой, суетливой массой, превратилось во вполне конкретные объекты, желания, эмоции. Я даже вкусы и запахи как-то по-другому стала чувствовать. Оказалось, что у каждого дня есть свое, интересное лицо. Что я состою не только из задач, целей, обязанностей, но из чего-то очень тонкого, светлого, полупрозрачного и почти воздушного.

Мне очень нравилось влюбляться в тебя. Постепенно проваливаться в эту тягучую, облачную негу, плескаться в ней, подставляя щеки солнцу. Меня распирало от желания делиться этим с каждым, бесконечно говорить, говорить, говорить… только про тебя, про нас… в сотый раз прокручивать в голове события, анализировать, фантазировать.

Энергия била через край настолько, что невозможно было усидеть на месте. И я, ведшая прежде довольно аскетичный образ жизни, вдруг начала активно со всеми встречаться, общаться. В какие-то моменты всерьез казалось, что я смогу захватить мир, причем так, шутя, одной левой.

Тебя и нас становилось все больше и больше. И оторваться было уже невозможно, дошло до того, что мы начинали скучать, просто находясь в разных комнатах. Ныряя друг в друга, мы раскрывали самые потаенные уголки мыслей и чувств. Этакий изощренный любовный психоанализ. И когда казалось, что дальше уже просто некуда, все лимиты превышены, мы умудрялись находить способ сблизиться еще больше.

Психотерапевт закрыла блокнот, подняла глаза и, чуть растягивая слова, спросила: «Что же появилось в твоей жизни, когда пришел он?»

За окном ее кабинета шел крупный снег, такой же, как в нашу с тобой первую зиму.

Я сделала глубокий вдох, как пловец перед прыжком, и на выдохе произнесла:

Есть такое распространенное заблуждение: только рядом с этим человеком я становлюсь кем-то. Мол, пришел он, такой волшебник, взмахнул палочкой (что-то пошловато получается) – и внезапно во мне проснулись таланты, силы, да и вообще жизнь началась.

Обратная сторона этой обманки: моя чудодейственная любовь сделает из него личность. Идут эти две истории в большинстве случаев рука об руку. То есть: если тебе кажется, что кто-то сделал что-то из тебя, то с высокой долей вероятности ты впишешься в изготовление homo sapiens из другого и наоборот.

Откуда это берется? От потерянной, ну или не найденной связи с самим собой. Когда мы недостаточно уверены в себе, своих силах, в своем мире в целом, нам проще приписать какие-то перемены, победы, открытия другому. Свойственно это, кстати, как женщинам, так и мужчинам.

Нас с детства убеждают в том, что для веры в себя обязательно нужно какое-то подтверждение извне. Все наше воспитание строится по принципу: что-то нужно делать ради того, чтобы тебя похвалили, оценили или того хуже – полюбили. Чудесные родители через одного транслируют посылы: я в тебя столько вложил, ты мне теперь должен, если ты успешный – я тобой горжусь и люблю. Никого из нас не учили, никому не объясняли, как это – чувствовать в себе опору, понимать, что ты – это круто даже на необитаемом острове, без бесконечной «вкусняшки» в качестве подтверждения собственной значимости.