– Ого! А как же мой отдых?

– Одно другому не помешает. Согдеева персонаж не простой. Она способна на сложные партии. Мне бы не хотелось, чтобы она использовала в своих комбинациях вас.

– А как она может меня использовать? Для чего?

– Для давления на нас. Она может козырять вами, вашими возможностями для торга с нами, который она ведет ежедневно. Мадам просто не понимает, что даже часть наследства Муромского – это деньги, которые ей не по силам удержать. Они ее раздавят и погубят. «Это, конечно, верно, подумал Ледников, вот только и ты со своим клиентом вовсе не благодетели рода человеческого». Подумал, но, естественно, сказал совершенно иное:

– И какого же сотрудничества вы ждете от меня?

– Ничего особенного. Просто когда мадам будет обращаться к вам за советом, советуйте ей сотрудничать с нами и соглашаться на наши предложения.

– А они гуманные?

– Вполне. Ее и Рафаэля никто не собирается обижать. Просто ей надо правильно оценивать свои силы. Можно ведь и надорваться.

Потом Келлер подбросил его до дома и, когда Ледников уже выбрался из машины, сказал вслед:

– Валентин Константинович, вы теперь начнете считать варианты и пытаться выяснить, кто же мой клиент… Хочу вас предупредить, что сделать это тяжело, даже с вашими способностями и возможностями. Там очень давняя и мало кому известная история… В общем не тратьте время зря. Это я так – по-дружески.

Итак, милый друг, тебя хотели развести как фраерка. Даже не спросили ни о чем, не поинтересовались – согласен ты или нет. Просто решили использовать. Включили в игру, где действует пресловутое правило «вход – рубль, выход – два».

Ледников зло ударил кулаком в хлипкую стену коттеджа. Как писал классик, его терзал самый страшный гнев – гнев бессилия. К счастью, другой классик предупредил, что нигде так не полезно промедление, как в гневе. Так что давай, милый, помедлим.

Он прошел на кухоньку, включил кофеварку. И пока она шумела, по капле заполняя благоухающим напитком стеклянный сосуд, ясно понял, что наглец Келлер был прав: самое главное – узнать, кто его клиент, а вернее, хозяин. Одна история, если это какой-то бывший партнер Муромского по бизнесу, пусть и нечистоплотный, как они все. И совсем другая история – если это нормальный бандит, какой-нибудь вор в законе, которых сейчас в Испании развелось в избытке. У этих свои законы. Если ты даже случайно оказался в сфере их интересов, то играть с тобой будут по их правилам, где ты фраер, в отношении которого все дозволено…

Вот только насчет фраера они заблуждаются.

Ночью он проснулся от какого-то прикосновения. Чьи-то прохладные, легкие, чуть влажные пальцы коснулись его лба, потом щеки, потом груди…

Странно, но он ничуть не испугался, будто знал, кто сидит на краю его постели. Он открыл глаза, и они какое-то время в темноте смотрели друг на друга. Смотрели и молчали.

Потом Лера встала, поднесла руки к плечам, и легкое платье бесшумно упало к ее ногам. Ее стройное тело в ночном свете отливало перламутром. На ней не было ничего, только что-то кружевное на бедрах.

Она так же молча легла рядом и с содроганием прильнула к нему. Потом чуть слышно застонала, хотя он еще даже не пошевельнулся. И в этом стоне-зове было столько искренности и откровенного желания, что нельзя было на него не откликнуться…

Отца Ледников нашел с книгой на балконе. Книга называлась «Love and the Spanish», то есть «Любовь и испанцы», автором ее была английская писательница с русским именем Нина.