– Утром я тщательно его допросил. Ловок мерзавец! – Поколебавшись, он добавил: – Я знаю, как вы к нему относитесь, друг мой, но что мы можем сделать? Вы не можете подать на него в суд, не причинив огромного вреда Николасу и себе. Одна только огласка… Нет, это немыслимо.

– Нужно что-то делать. – Брэнд угрожающе выплевывал слова, втянув голову в плечи.

– Наберитесь терпения. Дайте парню волю, и он сам себя погубит. Когда я перед обедом говорил с Гарсиа, тот – совершенно случайно – упомянул, что в последнее время из его комнаты пропадали небольшие суммы денег. Гарсиа не слишком распространялся – он для этого слишком сдержан, но я был достаточно проницателен, чтобы понять, что он подозревает в воровстве Хосе.

– Что? – глухо спросил консул, погруженный в горькие раздумья, постепенно смысл слов Галеви дошел до него, и он резко выпрямился, ввалившиеся глаза заблестели. – У Гарсиа украли деньги?.. Этим надо заняться безотлагательно!

И, не дожидаясь ответа Галеви, он позвонил в маленький серебряный колокольчик, стоящий перед ним на столе. Последовала продолжительная пауза. Затем, застегивая на ходу белую куртку и поспешно дожевывая пищу, появился дворецкий.

– Простите, сеньор, – сказал он, – я думал, вы закончили. Мы с Магдалиной…

– Да, Гарсиа, понимаю, – перебил его консул. – Я сожалею, что прервал ваш ланч. Но до моего сведения только что дошло дело чрезвычайной важности. Верно ли, что у вас недавно пропали некоторые суммы денег?

– Пропали, сеньор? – Гарсиа позволил себе вольность слегка пожать плечами. – Из запертого ящика деньги сами собой не пропадают.

– Ах вот как? Значит, их украли?

– Без всякого сомнения, сеньор. Замок был умело вскрыт.

Консул порывисто вздохнул, не веря такой удаче:

– И вы так спокойно об этом говорите.

Гарсиа снова пожал плечами с несколько презрительным выражением:

– Там было немного, сеньор. В общей сложности было украдено тридцать-сорок песо. Моя жизненная философия не позволяет считать это бедой. Более того, мне приходилось жить в больших домах, таких как дом де Аоста, где я вынужден был общаться с нечестными коллегами. Но все же… – Он помолчал, непроницаемые на бесстрастной маске глаза смотрели на консула не мигая. – Но все же, сеньор, я неспокоен.

– Почему?

– Я опасаюсь, сеньор, – ответил Гарсиа, намеренно не сводя с консула туманного взгляда, – что были украдены более ценные вещи.

У Брэнда отвисла челюсть. Галеви с большим интересом подался вперед.

– Да, – продолжал дворецкий, учтиво взглянув на профессора. – Я не хотел говорить, не мое это дело. И причинять кому-то неприятности я тоже не люблю. Но раз уж вы сами об этом заговорили, я спрошу вас, сеньор… На месте ли те ценности, которые вы храните в маленькой шкатулке на туалетном столике?

Консул облизнул губы. Его голос странно изменился.

– Вы имеете в виду мои запонки?..

– И еще ваши маленькие плоские часы с бриллиантами, булавки для галстука с сапфирами, кольцо с печаткой – все самое ценное, – серьезно перечислил Гарсиа. – Я вижу их, когда обслуживаю вас. Никогда не встречал красивее…

Это было правдой. Из личных средств консул щедро подпитывал свое увлечение изысканными ювелирными украшениями. Надетые к парадному костюму на официальных мероприятиях, они выгодно подчеркивали его классические черты и внушительную фигуру, придавая ему вид важной особы.

Консул решительно встал:

– Идите за мной, оба.

Он повел их наверх в свою спальню. Круглая марокканская кожаная шкатулка стояла в центре туалетного столика в окружении желтоватых щеток слоновой кости и тяжелых хрустальных флаконов с лавровишневым лосьоном и одеколоном. Без колебаний консул откинул крышку. Шкатулка была пуста.