Отвечу на все эти «объективные оценки» словами Пушкина из его письма П. А. Вяземскому (ноябрь 1825-го, Михайловское):

«Оставь любопытство толпе и будь заодно с гением… Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал, и мерзок – не так, как вы, – иначе».

Толстой – гений. Мог ли гений уложиться в рамки университетской программы? Да никогда! Такие сверходаренные студенты как правило находят себе любимого профессора и отбрасывают как шелуху всё остальное. Вам ли, Нурали Нурисламович, этого не знать.

Нурали Латыпов

Вы абсолютно правы. Кстати говоря, и у Толстого был такой профессор. Много лет спустя, в 1904 году Лев Николаевич рассказывал пианисту Александру Гольденвейзеру: «…когда я был в Казани в Университете, я первый год, действительно, ничего не делал. На второй год я стал заниматься. Тогда там был профессор Мейер, который заинтересовался мною и дал мне работу – сравнение «Наказа» Екатерины с «Esprit des lois» («Дух законов» – И.Ш.) Монтескье. И я помню, меня эта работа увлекла; я уехал в деревню, стал читать Монтескье, это чтение открыло мне бесконечные горизонты; я стал читать Руссо и бросил университет, именно потому, что захотел заниматься».

Вдумайтесь в смысл этих слов – бросил университет потому, что захотел учиться.

Исмагил Шангареев

В 1906 году Лев Толстой писал: «Я всю жизнь не мог слушать лекции, я учился по книгам». Он читал всё, что продавалось тогда в книжных лавках Казани, которых было множество. Нередко книгопродавцы выполняли его заказы, доставляя книги из столиц. Огромная умственная работа шла в его голове. Не зная об этом, многие приятели были поражены, когда в журнале Некрасова «Современник» Толстой дебютировал повестью «Детство», которая мгновенно поставила его в ряд крупных писателей современности.

Другое мне кажется странным – как гений Лобачевского не узнал гения в Толстом?

Нурали Латыпов

Гении как звёзды. Орбиты их не пересекаются. Я уже говорил об это в нашей беседе, посвященной духовным исканиям Михаила Лермонтова.

Исмагил Шангареев

Но с Пушкиным Лермонтов разминулся, прежде всего, во времени. А здесь, в стенах Императорского Казанского университета они должны были встречаться и «искра узнавания» не могла не пробежать между двумя величайшими умами?

Нурали Латыпов

Трудно сказать, увидел ли Лобачесвкий в нерадивом студенте «самого Льва Толстого». Вряд ли такое могло быть. Он был великим математиком, а не провидцем. Но что-то он в нём всё-таки разглядел.

Пятьдесят лет спустя после казанского ученичества Лев Толстой вспоминал о своих встречах с Лобачевским: «Я его отлично помню. Он был всегда таким серьёзным и настоящим учёным. Что он там в геометрии делает, я тогда ничего не понимал, но мне приходилось с ним разговаривать как с ректором. Ко мне он очень добродушно относился, хотя студентом я был очень плохим…». По воспоминаниям Толстого, Лобачевский говорил ему: «Было бы очень печально, если бы ваши выдающиеся способности не нашли себе применения». «В чём он тогда мог видеть мои способности, уж не знаю», – поражался великий писатель…

Было уже сказано, что Толстой вел светскую жизнь, что было предопределено его положением в обществе. Могла ли светская жизнь стать причиной его охлаждения к университетским лекциям?

Исмагил Шангареев

Да, Толстой был натурой увлекающейся. Но балы и светская жизнь это не про него. Он, конечно, посещал иногда балы. Этого требовало его положение в обществе. Но даже на балах он уходил глубоко в себя, в свой мир, где вскоре должны были появиться Наташа Ростова и Андрей Балконский, Анна Каренина и Алексей Вронский… О том, как выглядел будущий писатель в студенческие годы, вспоминала его казанская знакомая А. Н. Зарницына: «…Лев Николаевич на балах был всегда рассеян, танцевал неохотно и вообще имел вид человека, мысли которого далеко от окружающего, и оно его мало занимает. Вследствие этой рассеянности многие барышни находили его даже скучным кавалером, и едва ли кто из нас тогда думал, что из такого сонного юноши выйдет такой гений, равного которому теперь во всей Европе нет». Интересно, что даже такие отзывы современников не уберегли Толстого от грязных нападок отдельных «любителей литературы», пытающихся представить писателя разнузданным ловеласом. Повторюсь и вновь процитирую Пушкина: «Врете, подлецы…».