– А я тебе торт сделала, – выпалила Ксюша, и только сейчас я заметил, что у нее в волосах пятна муки. – Из блинов и со сгущенкой.

Это был удар ниже пояса. Во-первых, это безумно прекрасный вкус, который я могу представить в любое время дня и ночи. А во-вторых, сами блины. Моя величайшая слабость. Я столько раз пытался приготовить их в кофейне у деда. И каждый раз, словно решив, будто я собираю какой-то технарский артефакт, вмешивалась моя искра. И блины сгорали, кисли, сворачивались, стоило мне смешать больше пары ингредиентов.

Ксюша знала об этом и в любой непонятной ситуации пекла блины. То, что было выше меня во всем этом новом мире. А вот дед не знал, по крайней мере, я старался, чтобы все проявления моей искры проходили мимо него. И так он с каждым месяцем словно все внимательнее и внимательнее присматривался ко мне.

– Ну что, идешь? Чайник я тоже поставила, – Ксюша исчезла в окне, зная, что ей я никогда не откажу.

И я уже хотел было пройти в дом, когда за забором показалось такое знакомое лицо. Так бывает, когда ты думаешь, что какой-то человек остался в прошлом, а потом он с ноги выбивает дверь в твою новую жизнь. И такое никогда не несет с собой ничего хорошего.

– А вот и наш боярич, – за забором стоял Скарабей и смотрел прямо на меня.

Если до этого у меня еще могли быть надежды, что бандит оказался тут случайно, то сейчас от них не осталось и следа. Мой спокойный мир, которым я так наслаждался эти шесть лет, начал трещать и расходиться по швам.

4. Глава 4

Глядя на то, как вырос Скарабей и стоящие за ним остальные члены банды, я по-настоящему понял, что провел в этом мире шесть лет. Как же они вытянулись и изменились! Из старого остались разве что те же сшитые из множества кусков длинные куртки, а вот все остальное… Передо мной стояли не дети и даже не подростки, это были молодые люди, которым стукнуло уже по двадцать лет. Их покрывали шрамы и ожоги, а в глазах стояла странная печаль, словно доказательство всего того, через что они прошли.

В этот раз куртки были не застегнуты, и я смог разглядеть бандитов получше. Сам Скарабей как был, так и остался крепышом, разве что, вытянувшись вверх, теперь походил не на качка, а на воина. Одного из тех, с которыми дружил Курильщик в моих снах. Муравей был поменьше, но тоже следил за собой. С учетом его умения превращать свое тело в раскаленную сталь ему можно было и вовсе не стараться, но он не полагался только на это. Вызывает уважение.

Следующим, на ком я сосредоточился, был Комар. Все такой же тощий и быстрый. Сейчас, когда я знал, за чем следить, это было заметно даже по его дерганой мелкой моторике. Незнающий человек, возможно, принял бы его за психа. Особенно с учетом длинной черной челки и подкрашенных в цвет век. Кажется, в этом мире эмо держатся дольше, чем в нашем.

Четвертой, чуть в стороне, стояла Гусеница. Именно стояла! В тот раз я этого не понял, но Гусеница оказалась девушкой. Сейчас, когда в расстегнутой куртке можно было рассмотреть ее во весь рост, это не вызывало никаких сомнений. Я бы даже сказал, что она была красивой. Как бывают красивы и в то же время смертельно опасны дикие кошки. И это странно сочеталось с общей бледностью кожи и особенно лица, которую сама Гусеница явно подчеркивала, крася волосы в иссиня-черный цвет.

– А вот и мои дорогие бандиты, – я вернул Скарабею его приветствие. – Кстати, разве в тот раз вас было не пятеро?

Я ожидал увидеть еще и Носорога. Именно из-за его несдержанности наша драка тогда перешла границу обычной потасовки, и сейчас я бы с радостью задал ему пару вопросов.