– И что случилось бы дальше, если бы у меня получилось вывести Григория? – глаза Анны расширились.

– Мы не знаем, – отец хмурился. – Рядом были люди Адвоката, несильные, но максимально эффектные громилы. А еще твой брат с учителем.

– Они хотели устроить спасение принцессы? – выдохнула девушка, и Урусов-старший, несмотря на всю серьезность ситуации, не смог сдержать улыбку.

– Да, именно так я и думаю. Бандиты нападают, твой брат с учителем ему помогают, и благодаря этому входят в ближний круг наследника.

– Дмитрий использовал меня? – глаза Анны заледенели.

Девочка неожиданно поняла, что в глубине души почувствовала фальшь еще как только прочитала письмо. Но ей так не хотелось верить в свои подозрения, что она просто загнала их в глубины подсознания. Так глубоко, насколько только возможно. Впрочем, даже оттуда лед подозрения пускал щупальца в ее сердце, пока не добился своего…

Анна подняла руку, и вокруг ладони закрутилась маленькая вьюга. Она была красива почти как свет тысячи драгоценных камней и в то же время она была отвратительна. Символ предательства одного из самых дорогих для нее людей.

– Что будет с ним? – спросила девочка.

Отец не ответил на прошлый вопрос, ему тоже было над чем-то сейчас подумать.

– Он будет изгнан из столицы. Сможет бывать тут максимум два дня в году и только под ответственность тех, кто его пригласит.

– И ты?

– И я буду его приглашать. Надеюсь, он сможет перерасти эту ошибку. Сделать ее своей силой.

– Не знаю, смогу ли я ему теперь доверять, – Анна расслабилась, и ее тело как будто растеклось по кровати. За один день вся ее прошлая жизнь пошла трещинами.

Появится ли когда-нибудь тот, кто поможет ее собрать?

Николай Дмитриевич Урусов

Выйдя из спальни дочери, князь поднял правый кулак и посмотрел на него. Он был весь в ссадинах, словно им со злости били по каменной стене. Долго и исступленно. Неожиданно зазвонил телефон.

– Как она? – спросил женский голос с той стороны.

– Опустошена. Спит. Надеюсь, мои дети окажутся достаточно сильны, чтобы этот мир не сломал их. Как же мне хотелось помочь им. Остановить…

– Ты знаешь, что твое время ограничено. Твоя жена купила тебе всего десять лет.

– Я знаю! И я сам решил, что если опекать их, то потом они могут просто не выжить. Но изгнание и ледяная искра!.. Не слишком ли высока плата?

– Думаешь, ледяное сердце не может любить? – женский голос звучал тонко и мелодично. – Да, чаще всего так и бывает. Игиги не любят это признавать, но искра – это отражение души. Вот только сильная душа плевать хотела на мороз и лед. Если твоя дочь найдет свою половинку, то они растопят их и даже не заметят.

– Хотелось бы верить. Впрочем, о Дмитрии я действительно волнуюсь больше. Этот его учитель…

– Ты тоже заметил, что тот искушает его тьмой?

– Заметил и хотел бы остановить!

– Твой сын уже был поражен. Ты же знаешь, что спасти тех, кто поддался тьме хоть немного, нельзя. Они либо сами проходят свой путь и сами отказываются от нее, либо – никак.

– Как же ненавижу с тобой общаться. Ты слишком много знаешь.

– Не ври. Я же понимаю, что ты ненавидишь меня совсем за другое. Жалеешь, что тогда освободил?

– Жалею! Было слишком молод, горяч, не думал о последствиях.

– Так всегда и бывает. Кстати, хотела сказать…

– А я думал, плохие новости уже закончились.

– На этот раз новость хорошая. Новая искра твоей дочери, она интересная. На вид обычный мороз, но в то же время и нет. Она не призывает лед, а создает его. Мелочь, но мелочь, которая может дать очень много в правильных руках.