Чего не скажешь о Кхине Маунге. Он подолгу не мог заснуть. Лежал, прислушиваясь к дыханию жены и сына, а невеселые мысли тем временем делали свое черное дело. Предсказания астролога заставили задуматься о вещах, которые прежде он считал очевидными. Да и можно ли так слепо верить старику? Вдруг тот ошибся? Действительно ли существует судьба, которой не избежать? Если не люди хозяева своей жизни, то кто? Где находится этот таинственный властелин? Кхин Маунг не желал прислушиваться к звездам.

Он вспомнил первую ночь после визита к астрологу. Сон не шел к нему, а вот Мья Мья, освобожденная от неизвестности, крепко спала.

Кхин Маунг сел на постели.

– Мья Мья, Мья Мья… – позвал он.

Она не просыпалась.

– Мья Мья… – продолжал повторять он имя жены, словно заклинание.

Она открыла глаза.

Ночь была ясная. В окошко хижины светила полная луна, и в ее неярком голубоватом свете Кхин Маунг впервые увидел, насколько прекрасна Мья Мья. Ее ресницы, глаза, изящный нос. Почему-то до сих пор он не задумывался о красоте супруги. Женился на ней, потому что таков был выбор родителей. Они сказали: «Любовь придет потом», и Кхин Маунг им поверил. Он всегда делал то, что велели мама с папой, полностью полагаясь на их опыт. И потом, его собственные представления о любви были весьма туманными. Кхин Маунг считал ее подарком. Но не все получали от жизни такой дар: кто-то удостаивался милости, а кто-то нет.

– Мья Мья, мы должны… нам надо… нам нельзя…

Ему столько хотелось сказать!

– Я знаю, Кхин. Знаю.

Она села рядом с мужем, обхватила его голову и прижала к своей груди. Для Мья Мья это было редким жестом нежности, непозволительной роскошью вроде горячей воды по утрам или улыбки при прощании. Такие жесты годились для мечтателей или для тех, у кого в избытке времени, силы и чувств. У нее не было ни того, ни другого, ни третьего.

Мья Мья знала, какая буря бушует сейчас у мужа в душе. По биению сердца, по судорогам, сотрясавшим его тело, по тому, как порывисто он ее обнимал, она чувствовала: Кхину нужно время.

Он все еще верил, что они смогут защититься, что есть шанс изменить приговор судьбы.

Кхин Маунг лежал в объятиях жены и говорил. Негромко, обращаясь не к ней. Мья Мья не понимала ни слова. Он говорил с собой, быстро и безостановочно. Требовал, не желал подчиняться, даже угрожал судьбе, а потом вдруг начинал просить, умолять, сомневаться. Это был неиссякаемый поток слов. Казалось, муж сидит у постели умирающего и своим голосом поддерживает в нем жизнь.

Кхин Маунг хотел бороться за сына. Подарив ребенку жизнь, родители по умолчанию обязуются сделать все, чтобы ему в этом мире было хорошо. А потому он готов сражаться за маленького Тина, используя любую возможность. Если жена не поддержит его, что ж, будет биться с судьбой один. Об этом он скажет Мья Мья утром, перед завтраком. Так подумал Кхин Маунг и заснул.

Но возможность поговорить с женой не представилась ни утром, перед завтраком, ни вечером, когда он вернулся с поля.

На следующую ночь Кхин Маунг снова не мог заснуть. Вспоминал все подробности визита к астрологу. Перед глазами возникла хижина, затем комната. Картина была размытой, но постепенно становилась все яснее, как местность, над которой рассеивается туман. Комната, свечи, дымящиеся курительные палочки, грифельная доска, раскрывающая тайны жизни. Великая книга любви. Кхин Маунг слышал предсказания старика, слово за словом пропуская их через свой разум. Астролог ни разу не упомянул о проклятии. Надо обязательно поговорить с женой. Завтра же, на рассвете… Но и завтра возможности для разговора не представилось.