Какие основания приводил Фрейд для тех целей, которые он ставил перед психоанализом? Если сформулировать это просто, для Фрейда то, что лечит, связано с событиями раннего детства. События эти подавляются, но в силу подавления продолжают оказывать воздействие. В силу так называемого навязчивого повторения человек привязан к этому раннему событию таким образом, что оно продолжает свою работу не только в силу инерции, но и потому, что человек вынужден снова и снова повторять тот же поведенческий паттерн. Если этот паттерн осознается, его энергия исчерпывается полностью; он вспоминается, как видел Фрейд, не только интеллектуально, но и аффективно; если происходит то, что Фрейд называл проработкой, травма теряет свою силу и человек освобождается от ее подавленного влияния.

У меня имеются серьезные сомнения в справедливости этой теории. Во-первых, я хочу рассказать о своем личном опыте, который я получил, когда был студентом Психоаналитического института в Берлине [с 1928 по 1930 год]. Однажды наши профессора вступили в долгую дискуссию – студенты при этом обычно присутствовали – о том, как часто случается, что пациент действительно помнит свой ранний травматический опыт. Большинство споривших утверждали, что такое бывает очень редко. Я был поражен; я был хорошим, старательным студентом, я верил тому, чему нас учили, и вдруг я слышу, что та самая вещь, которая считается основой излечения, случается так редко. (Конечно, профессора нашли выход: было сказано, что травма возникает вновь благодаря переносу – но обсуждать это сейчас я не буду.)

По моему мнению, травмы действительно редки, и соответствующий опыт единичен; такой опыт должен быть действительно чрезвычайно травматичным, чтобы произвести долговременный эффект. Однако многие вещи, которые называют травматичными – например, порка, которую разгневанный отец устроил своему трехлетнему сыну, – на самом деле совсем не травмирующие события. Это совершенно нормальное событие, потому что на самом деле влияние оказывает долговременная, постоянная атмосфера в семье, а не единичное происшествие. Очень редко отдельное событие производит такое действие, чтобы стать настоящей травмой. Сегодня люди называют настоящей травмой опоздание на поезд или какую-то неприятность. По определению, травма – событие, превосходящее разряд, который может перенести нервная система человека. Поскольку человек не может этого вынести, травма производит глубокое повреждение. Однако большинство подобных происшествий очень редки, а то, что часто именуется травмами, на самом деле просто жизненные случайности, оказывающие незначительное влияние. Влияние оказывает постоянно существующая атмосфера.

Нет особого возраста, когда бы случившееся травматическое событие определяло болезненные последствия. Травма может произойти в любом возрасте, но одно и то же травмирующее событие производит тем больший эффект, чем раньше случается, однако в то же самое время и восстановительные силы ребенка больше. Это сложная проблема, и я только хочу предостеречь против неточного употребления слова «травма», что теперь, как я вижу, случается очень часто.

Я наблюдал, как многие люди меняются в результате психоаналитического процесса. Много я видел и тех, кто не менялся. Однако неоспоримо и то, что встречаются индивиды, фундаментально меняющиеся без психоанализа. Рассмотрим явление, которое все мы наблюдали в последние два года. В нашем обществе было довольно большое количество так называемых ястребов – сторонников войны во Вьетнаме вроде консервативно настроенных летчиков. Но после того как они побывали во Вьетнаме, увидели всю бессмысленность, несправедливость и жестокость этой войны, у них наступило то, что в старые времена назвали бы прозрением, а именно: они вдруг увидели мир совершенно иначе, начали призывать к миру и уже были готовы рискнуть своей жизнью и свободой, чтобы эту войну остановить. Этих людей было не узнать; можно было бы сказать, что сами по себе они не изменились, но такую перемену произвели поразительный опыт и их способность откликнуться на него. Такая способность есть не у всех людей, большинство утратило способность откликаться на чужую боль. Однако, думаю, у нас достаточно доказательств того, что глубокие изменения действительно происходят под действием психоанализа и независимо от него.