Я сцепила шаловливые руки в замок и испуганно прошмыгнула к столу. Мне оставалось только со стороны рассматривать все, что здесь стояло, раз уж касаться ничего нельзя. А посмотреть там было на что, хотя я и понятия не имела, для чего это все нужно. Я старательно не замечала, как парни торопливо запихивают валявшуюся одежду почему-то под кровать, а не в шкаф. Да уж, Берти аккуратностью сам никогда не отличался и, видно, друга такого же подобрал. Говорить я ничего не стала – и так было заметно, что им неудобно.

О том, что так и не знаю, как пользоваться этим проклятым магическим кругом для готовки, я опять вспомнила, когда брат поставил передо мной чашку с дымящимся напитком и вазочку с сухариками. Сухарики сразу показались очень старыми, но я все же взяла один, из вежливости, и попробовала укусить. Это не получилось – сухарик упорно сопротивлялся зубам, и я не была уверена, что последние победят. Наконец я решила, что зубы дороже демонстрации хорошего воспитания, и отложила этот кусок камня.

– Берти, мне кажется, эта вазочка вместе с содержимым досталась вам от предыдущих жильцов, – намекнула я брату на древность угощения.

– Бери выше, – не смутился он, – первым ее владельцем был наш ректор, лорд Гракх в свою бытность студентом. А дальше передавалось от поколения к поколению. Гордись, ты прикоснулась к настоящей истории!

Я выразительно хмыкнула, показывая отношение к его словам – басен на сегодня наслушалась. Да за эти годы студенты только из принципа бы все сгрызли, что я брату и сказала. Он засмеялся и даже не подумал предложить что-то взамен. Дитер вытащил из кармана конфету и протянул мне. Обертка у нее была несколько потерта, но сама конфета оказалась куда моложе сухарей. Везет же некоторым с братьями, он, поди, своей сестре зуболомательные сухари не подсовывает!

В дверь постучали. Берти подкинулся, как будто только этого и ждал, и бросился открывать. Кто там стоял, я не увидела. Успела только заметить, что это девушка, как брат выскочил в коридор и дверь за собой прикрыл.

– Дитер, а кто это? – я косила глазами в сторону двери и пыталась услышать хоть слово.

– Понятия не имею, не рассмотрел, – с совершенно честным лицом ответил он.

Я помолчала, пытаясь все же уловить хоть какие-то звуки из-за двери, но тщетно, – оттуда доносился только невнятный шум. Это ужасно огорчало – у брата роман, о котором я ничего не знаю. Дитер попытался отвлечь рассказом об особенностях преподавателей академии, а я вдруг решила спросить:

– Скажи, а почему ты пошел в эту академию, а не в Военную?

– Не твое дело! – грубо ответил он.

И это было настолько неожиданно, что у меня даже слезы на глаза навернулись от обиды. Но парень и не подумал извиниться, отвернулся и уставился в окно, как будто там было что-то, требующее его неусыпного внимания. Я тоже молчала и смотрела внутрь чашки, там так красиво плавали листочки. И как я могла подумать, что в этом типе есть что-то хорошее, кроме заплесневелой конфетки? Хам он, самый настоящий.

Вернувшийся с сияющим лицом брат не заметил нашей размолвки. Он думал о чем-то своем, на вопросы отвечал сначала невпопад, а потом и совсем перестал, поэтому вскоре я с ним попрощалась, демонстративно не замечая Дитера, и ушла. Даже чай допивать не стала. Возвращаться в общежитие не хотелось, но выбора все равно не было. На удивление в комнате было пусто, соседка валялась на кровати с очень недовольным видом. Неужели выросло количество сомневающихся? Или хвалили недостаточно усердно?

Тишина напрягала, я не знала, чем себя занять и решила хотя бы тут попить чай. Подошла к кухонному уголку и с тоской вспомнила, что так и не выяснила у брата, как пользоваться этой штуковиной. Но у меня под боком есть консультант.