Изменник не сомневается, что способен отделить секс от любви. Сердце его находится отнюдь не на кончике члена и не в вагине, если изменяет дама. Какая связь? – искренне не понимает он. Есть, знаете ли, некая интеллектуальная ущербность в искреннем отказе увидеть последствия. Что, серьёзно? Вся эта физическая близость, обмен жидкостями, совместное переживание страсти, своё и чужое наслаждение вас никак не свяжут? Не говоря о том, что вы ещё разговариваете, обсуждаете мысли и чувства, строите какие-то планы, пусть и маленькие, не дальше следующего свидания.

Почему-то кажется, что нет. Встанешь, выкинешь из головы и вернёшься в постель своей настоящей любви, притом с особым удовольствием. Два партнёра подряд – это звучит грязно, когда ты один из этих двоих. Или, когда изменник остыл к прежнему партнёру и влюбился в нового, тогда «старый» секс выглядит повинностью, оскорбляющей юную любовь. Но в самом начале, пока изменник прогуливается между свеженькой страстью и прочной глубокой нежностью, ему прекрасно. Он бодр, весел, чертовски сексуален и вообще не понимает, что не так. Ревнивые супруги в этот период ощущаются как жадные обезьяны, которые не хотят выпустить тебя из цепких лапок, чтобы ты смог получить свою порцию энергии – на благо семьи, разумеется. Подумаешь, подзарядился у посторонней батарейки, потом же всё хозяйственно принёс в дом.

Именно в этот период измены звучат народные мудрости о том, что «левак укрепляет брак», о мужской полигамной природе и женской лисьей сучности. Мужчина вдохновенно рассказывает о генетическом побуждении оплодотворять разных самок, дамы обычно чуть застенчивей, но тоже ссылаются на некое непобедимое свойство натуры, требующее стяжать любовь всюду, где возможно. Те, кто прочитал пару психологических статей, могут поговорить о шизоидной акцентуации. Поверьте, быть шизоидным типом вам не понравится, это ни капельки не романтично, но есть у него черта, которую многие готовы примерить на себя.

Лично я остро почувствовала это в корону. Почти год сидела, запертая в Тель-Авиве, и сердце моё отчаянно рвалось на родину. Думала, вернусь и перецелую каждую берёзу в Александровском саду и, может быть, останусь в России навсегда. Купила билет в Москву в первые же минуты (не преувеличиваю) после того, как было объявлено об открытии израильской границы, и помчалась домой, кажется, впереди самолёта. И знаете, что я сделала после того, как прилетела, обняла родителей и расцеловала деревья? В ужасе стала читать новости, опасаясь, что границу снова закроют и я не смогу вернуться к своему нежному Тель-Авиву и серебряному морю. Кстати сказать, едва успела проскочить обратно, потому что тогда, через несколько часов после моего возвращения, в Израиле опять ужесточили правила въезда. Не пересказать, какое удовлетворение я испытала, протиснувшись в щель, – а потом снова начала тосковать по Москве.

Именно тогда до меня дошло, что я котик, который сидит и орёт на пороге. Котик не хочет выйти и не хочет войти – он хочет, чтобы дверь была открыта.

Люди определённого типа отчаянно боятся оказаться запертыми – в границах, в обязательствах, в отношениях. Возвращаясь к блудному ветру – да, им нужно, чтобы на них дуло, дышать полной грудью они могут только на сквозняке. Когда в доме тепло, окна закрыты и пахнет едой, их тошнит. При этом попробуйте захлопнуть перед ними дверь в уют – о, какой вой поднимется, какие глубокие царапины появятся на косяке. Человек-котик будет биться всем бесполезно-красивым телом, пока не изранится до крови или его не впустят обратно. А если впустят, станет счастлив, но сядет так, чтобы видеть дверь и примется украдкой на неё поглядывать, а потом неотрывно гипнотизировать.