Мы, родители, готовим их к жизни. Даже когда мы не готовим их к жизни, закрывая от них собой всю жизнь, мы все равно программируем, создаем их будущую жизнь.

Мы сейчас готовим наших детей к жизни с авторитарными, подавляющими и руководящими ими партнерами. Потому что, когда ты водишь ребенка до двадцати лет за руку, ему просто придется потом искать, кто его дальше поведет за руку.

Мы сейчас программируем его возможную смерть, потому что не научили его обращаться со спичками или с ножницами, с газом или с электроприборами.

Вся неопытность, неприспособленность, беспомощность детей – результат нашего постоянного родительского контроля и опеки.

У ребенка нет возможности строить отношения ни с кем: ни со сверстниками – между ребенком и ими стою я и решаю, с кем, как, когда ему общаться. Ни с учителями – тут тоже я, которая сглаживает, договаривается, создает с учителем отношения, чтобы ее ребеночка не обижали. Ни с миром – между миром и ребенком тоже стою я, оберегая его от этого мира.

Много лет назад я подобрала на улице очаровательного сиамского котенка. И он вырос в прекрасного крупного кота. Он стал по-настоящему домашним котом. Весь его мир был заключен в рамках нашей квартиры. Он не был приучен сам добывать себе корм. Он не был приучен общаться с миром, который был за окнами нашей квартиры. Он был хорошим котом, который жил по правилам, которые мы ему установили. Вот тут была его тарелка. Тут – место, на котором он спал. Тут – его игрушки. Он был приучен к распорядку, с ним играли, им восхищались. Так было до того момента, когда он однажды просто вышел на улицу, проскользнув в дверь с уходящими гостями.

Гости ушли, я мыла посуду на кухне и услышала собачий лай. Собак было много, лай они устроили сильный.

Через несколько минут раздался звонок в дверь. Я открыла дверь. На руках моего соседа лежал окровавленный, просто растерзанный, порванный наш любимец кот.

Хватило несколько минут, чтобы его, не подготовленного к жизни, не знакомого с миром, порвали собаки.

– Он даже не бежал от них, – сказал сосед. – Даже не сопротивлялся. Не успел сопротивляться… – добавил сосед горестно.

Я часто вспоминала этого несчастного кота, общаясь с людьми, которые в детстве были заключены в рамки послушания и жили в постоянном контроле и опеке родителей, не имея возможности получить собственный опыт.

Потому что судьбы этих людей иногда очень походили на судьбу моего любимого домашнего кота. Рано или поздно они встречались с реальностью, с самостоятельностью, с необходимостью брать на себя ответственность. А ни к чему к этому они не были приучены, и, выходя в жизнь беспомощными и неопытными, они разбивали лоб о первый же угол, их кусала первая же встреченная на их пути собака, девушек совращал и портил первый же встреченный в их жизни мужчина.

Не наученные самостоятельности, не чувствующие себя уверенными, сильными – в сложных жизненных ситуациях такие люди терялись, не могли за себя постоять. Они доверялись людям, которым не стоило доверяться, так сильна была в них программа – надо кого-то слушаться. Им самим так сложно было принимать решения, что они неминуемо создавали в своей жизни серьезные проблемы, беды, одиночество, несчастья.

Но разве мы хотим, чтобы такие жизни проживали наши дети?

Я слышу это постоянно – на тренингах, на консультациях, в транспорте. Эти обвинения слышатся отовсюду – столь массовый характер имеет наше руководство детьми и его последствия.

– Сам себе даже еду разогреть не хочет, вермишель одноразовую ест, ему, видите ли, лень даже в холодильник заглянуть и еду себе разогреть!