Треть мира разом сгорела, половина стала непригодной для жизни. На долгое десятилетие воцарился полнейший хаос. Землетрясения разбивали оставшиеся целыми города, небо заволокло тучами пыли, цунами смыло в океан Японию, Кубу, Великобританию, другие островные страны. Целые народы бежали с насиженных мест. Свирепствовали эпидемии, лучевая болезнь, дети умирали в утробах матерей, а родившиеся редко проживали дольше года. Потом пришла очередь мутаций, что косили каждого второго.

Но люди смогли воспрянуть. Ядерная Зима почему-то так и не разразилась. Пыль попросту смыло дождями в океаны, литосферные плиты устояли на месте, ость планеты сместилась незначительно. Климат и рельеф изменились: теперь на Урале порой бушевали тропические ливни, Антарктида лишилась ледяного панциря, а многие прибрежные районы ушли под воду. Однако сама Земля сумела уцелеть.

Труднее было с радиацией, заполонившей воздух, воду и землю, с последствиями в виде мутаций. Но еще оставались дееспособными некоторые из правительств, научные институты, лаборатории крупнейших компаний, а уровень развития довоенных технологий позволял решить проблему. Главы государств создали Комитет Спасения на базе ООН, а затем и Планетарное Правительство. Где уговорами, а где огнем и мечом, что, кстати, происходило гораздо чаще, навели порядок, прекратили междоусобную грызню за ресурсы. Потом пришел черед искоренения эпидемий, контроля переселения, защиты от заражения.

Таким образом, мир спасли не гуманизм и доброта, а тотальный и жесткий, временами кровавый, контроль. А еще корпорации, кои оказались более живучими, чем страны. Ведь именно они в нарушение старых законов начали эксперименты над больными. Именно они трудились над расшифровкой ДНК, изучением способов стабилизации и управления генами, производили множество векторов: плазмидов и ретровирусов, – что помогали держать мутации в узде.

В 2075-м был создан биор и медицинские наниты. Мир изменился. Выросли новые города с живыми домами и небывалой инфраструктурой похожей на цельные организмы. Изменились люди, поддавшись соблазну возможностей ДНК-программирования: стали сильнее, моложе, умнее. Компании окрепли, даже несмотря на печально известный Берлинский инцидент, внедряли биотехнологии всюду – от выращивания фруктов до создания мозгов промышленных роботов.

В 2085-м люди снова вышли в открытый космос, через год слетали на Луну, через два соорудили Орбитальный Подъемник и первые рудники на естественном спутнике. Тогда же появились биокомпьютеры. Более медленные, чем традиционные, они, тем не менее, сулили удивительные перспективы, а в спайке с графеновыми открывали новые горизонты. В 2111-м удалось запустить первые сервера Сети, в продажу поступили коммуникаторы и авто с нейронным интерфейсом, баннеры вовсю кричали об умных роботах.

И действительно, постепенно прогрессивные вычислительные машины превзошли старые по многим параметрам. В первую очередь, в удобстве использования, в полноте ощущений, что давали людям, иллюзии контроля. Да и многие объекты инфраструктуры вроде растительных зданий уже не могли обходиться без биосетей. Как часто водится, одна технология потащила за собой целый комплекс других, и Земля совершенно незаметно вошла в неизведанное будущее.

Многое произошло, но еще больше предпочли забыть. И не любили, когда им напоминали. Да и стереотипы, которые во многом правят умами людей, четко соотнесли старые технологии с Войной. Агрессивная реклама добавила масла в огонь, вдалбливая в головы обывателей: графен – ненадежная и неудобная рухлядь, пережиток, рудимент, а Нейронет – благо и процветание.