Взгляд Трэвиса остался невозмутимым.

– Вам прислать файл в трехмерном формате или в обычном?

– И в том, и в другом. Мне бы хотелось иметь что-то на руках, чтобы делать пометки в неофициальной обстановке, без дополнительного оборудования.

– А достаточно ли надежно защищена система «Диверсификации»?

– Теперь – да. У нас появился ручной хакер, который уже приступил к работе по обеспечению безопасности.

И он последовал за Трэвисом к выходу, в то время как проблемы перестраивались у него в голове по степени значимости.

– Аллилуйя! – как обычно с преувеличенным энтузиазмом приветствовала его Мелоди Круз. – Наступил следующий день! Кому-нибудь интересно, что это за день?

– Только не мне, – пробормотал Гейб, прошаркав к длиннющему дивану и плюхнувшись на него. Двадцати минут гидромассажа оказалось либо недостаточно, либо слишком много. Теперь ему хотелось одного: распластаться тут наподобие диванной подушки, и чтобы никто его не трогал.

– Так я и знала. Что ж, вот суровая правда: срок сдачи рекламного ролика для бронежилетов Гилдинга совсем на носу – так сказать, навис и вот-вот обрушится всей своей тяжестью.

Гейб застонал.

– Сообщи мне лучше что-нибудь, чего я не знаю.

– Дойдем и до этого. Но прежде напоминание: сегодня у тебя ланч с Мэнни Риверой. Это еще одна веская причина закончить ролик.

– Хорошо, хорошо, – сказал Гейб. – Зануда.

Он сел чуть прямее, но глаза отказывались полностью открыться.

– Твой почтовый ящик забился под завязку. Еще три сообщения – и придется доплачивать за превышение объема. Не стала бы обвинять провайдеров в вымогательстве, но если ты ничего не предпримешь, они переименуют свою почтовую систему в твою честь. Отделение Электронной Почты Габриэля Людовика, финансируемое исключительно им самим. Не хотела бы я, чтобы такая надпись красовалась на моем надгробии.

– Да уж. Что там?

– Наиболее полная коллекция спама во всем Лос-Анджелесе. Предложения настолько провальные, что просто удивительно, как они не самоуничтожаются.

– Есть ли что-нибудь от Кассандры? То бишь Сэм?

Ответ последовал моментально.

– Сегодня нет.

– Тогда сотри все.

– Ты уверен?

– Вполне. – Гейб зевнул. – Никакого желания возиться с почтой. У нас остался грейпфрутовый сок?

– Должен остаться, если только ты не прокрался посреди ночи на кухню и все не выпил.

Гейб со стоном поднялся с дивана. Голос Мелоди последовал за ним и на кухню, доносясь из динамиков на потолке.

– Перечислила деньги с твоего счета для уплаты очередного взноса за твою долю этой берлоги. Хочешь узнать остаток или пусть это будет сюрпризом?

– Люблю сюрпризы. – Гейб подставил стакан под кран контейнера с соком в холодильнике и кнопками выбрал: «Шесть унций, не подслащенный». От ледяного и терпкого сока заслезились глаза, и защипало в носу. Гейб прислонился к боку холодильника, крепко зажмурившись и прижав переносицу пальцами. Сон как рукой сняло, хотя усталость отступила не до конца.

– Собственно, это почти все, что касается твоего жалкого существования, – продолжал голос Мелоди. – Перейдем к мировым новостям. Малайзию по-прежнему бомбят – разумеется, благодаря налогам, которые ты платишь. Великобритания охвачена голодными бунтами, а у нас в городе цена батона хлеба, выпеченного для гурманов в ресторане «Гэтсби», сегодня утром была двадцать долларов. Заставляет задуматься, не так ли?

– Нет, – сказал Гейб. – Я ведь работаю в рекламном бизнесе, если помнишь.

– Бронежилеты Гилдинга. Сроки поджимают.

– Ладно, ладно, ты уже говорила.

Он наполнил стакан еще раз и вернулся в гостиную.