- Зачем? – уточнил он, сверля ее требовательным, сумасшедшим каким-то взглядом.

- Боясь, что ты не вернешься… - прошептала Лейла, враз теряя остатки смелости.

Сергей дернулся. Потянулся к ней, но не позволяя себе пошевелиться, тут же распрямил руки по швам. Эта женщина делала с ним что-то совершенно непонятное… Заставляла испытывать весь спектр эмоций, настолько разных порой, что эта двойственность в клочья разрывала его привычную невозмутимость. Нерв на щеке дернулся.

- Не дождешься, - бросил он и, ничего больше не объясняя, вышел из комнаты.

Лейла осела на стул. Рассмеялась. Ну и что, что он ничего ей толком не сказал? Вот это его «не дождешься» лично ей сказало о многом. Она хорошо его знала, возможно, лучше любого другого человека на этой земле, а потому нисколько не сомневалась, что это даже намного больше, чем все клятвы верности сразу. Больше штампа в паспорте, но все же меньше «люблю». От облегчения ей хотелось плакать, или, напротив, смеяться во все горло и, как в детстве, подпрыгнуть на месте! Лейла не находила себе места. Прислонившись разгоряченным лбом к прохладной двери, она вслушивалась в звуки, доносящиеся из ванной, и они ей казались лучшими звуками на планете…

- Лейла… - вдруг послышался голос Сергея, перекрикивающий шум воды.

Лейла осторожно провернула ручку и заглянула внутрь. Сергей стоял, подставив лицо под мощные струи душа, и вода стекала по его рельефной спине и бледным поджарым ягодицам.

- Да?

- Собирайся. Пойдем, прогуляемся.

- Прогуляемся? – как попугай, повторила она, завороженная открывшейся ее взору картинкой.

- Да. Нужно проветриться. Не все же в четырех стенах сидеть.

- А куда же мы пойдем? – отчего-то растерялась она.

Сеничкин опустил ручку крана, тряхнул головой и потянулся за полотенцем, которое она торопливо ему подала.

- Сначала в магазин, - задумчиво протянул он, почесывая заросший подбородок, - купим кое-какую одежду, бритву… - перечислил, энергично растирая себя полотенцем.

-То есть домой ты все же решил не заезжать?

- Пока воздержусь.

- Если бы они хотели тебя убить, что им мешало сделать это раньше?

Сергей, который во время ее вопроса обматывал полотенцем бедра, оторвался от своего занятия и вплотную к ней подошел. Подпер своим телом, а руки положил на стену, по обе стороны от ее головы.

- Считаешь меня слабаком? Думаешь, вот так просто меня достать?

- Нет! Ты знаешь, что я так не считаю… В том-то и дело. Ты бы почувствовал. Узнал… Прошло девать месяцев с момента их задержания! За это время сменилась власть и…

- Думаешь, эти ребята смирятся с моим существованием? – его пальцы погладили щеку, прижались и погладили бешено колотящуюся на шее жилку.

- Думаю, они благодарны тебе за то, что ты упрятал их конкурентов за решетку. - Лейла облизала губы, но взгляда не отвела.

- А конкуренты? Те самые конкуренты президента на выборах, которых благодаря мне закрыли? Разве они не станут мстить? – пальцы спустились еще ниже, прошлись по груди, заставляя встать ее соски, как по команде.

- Руки коротки. Кому они сейчас нужны? Все от них отвернулись. Боюсь, им даже киллера не нанять, – задыхаясь от его действий, пробормотала Лейла. Пальцы Сергея замерли у самого клитора и… Он резко отдернул руку, лишая ее удовольствия.

- Может быть, ты и права. Но мне нужно получить подтверждение, а пока… я лучше перестрахуюсь. Ну же? Чего застыла? Беги, одевайся!

8. Глава 8

По своей сути Сеничкин был педантом, и за все время, проведенное с ним бок о бок, Лейла знала об этом, пожалуй, лучше всех остальных. Он работал качественно, на совесть, ставил перед собой конкретные задачи и целеустремлённо шел к ним. Он обладал настолько острым интеллектом, что мог просчитать наперед исход практически любого события и мгновенно оценить его последствия. Сергей в мельчайших деталях знал и удерживал в памяти подробности каждой более-менее существенной операции, в которой принимал участие. Его рабочий день был четко расписан – она сама составляла это расписание, и горе было тому, кто смел его нарушить. Жизнь генерала протекала по своим законам, у него на все была своя точка зрения, и он не терпел даже малейшего вмешательства в заведенные им порядки.