Анаис удивилась, что способна до сих пор испытывать боль. Она знала, что он думает. Данте тогда промолчал, позволив Дарио поверить в свою версию событий. Дарио не удосужился выслушать ее, свою жену. Он вошел в дом, увидел, как Данте в их спальне застегивает рубашку на голой груди, и немедленно сделал самые худшие выводы. Дарио поверил в измену сразу, без малейших колебаний.

Анаис недоумевала, чем вызвала его недоверие, дав повод так низко думать о себе. Как ни странно, ее мучила вина за то, что какими-то поступками, вероятно, возбудила подозрение. В чем была ее ошибка? Но она твердо знала, что никогда не простит его.

– У меня была слабая надежда, что ты опомнишься, но этого не случилось, правда? – тихо задала она риторический вопрос. – Ты раскрыл свою сущность. Дарио Ди Сионе, за которого я вышла замуж, оказался фальшивым, – заключила она, с грустью поймав себя на том, что вопреки здравому смыслу, продолжала верить в него. Хотела надеяться, что Дарио мог быть другим.

– Думай что хочешь, – сказал Дарио, подписав последнюю страницу и вложив бумаги обратно в папку. – Могу я получить серьги, или есть еще какие-то условия?

– Никаких условий, – заверила его Анаис, ставя свою подпись на документах. Она достала из кармана маленькую коробочку, открыла замочек и пододвинула ему, глядя, как ярко вспыхнули драгоценные камни – великолепные бриллианты и изумруды. – Вот эти серьги. Обрати внимание на величину камней и качество огранки – это уникальные вещи. Господин Фугинава никогда не продал бы их никому, кроме твоего деда. Он просит передать ему свое глубокое уважение.

– Всего лишь безделушки, – небрежно заметил Дарио, захлопнув коробочку и сунув в карман. – Я утратил последние сентиментальные иллюзии шесть лет назад, Анапе. Кому нужны старые серьги? Деду не стоило бы в конце жизни тратить деньги на такие глупости.

Анапе предпочла не замечать грубости. Она собиралась с силами, чтобы сделать свое заявление, потому что это было правильно и касалось не ее, а Дамиана.

– Рада, что ты лишен сентиментальности, – произнесла она ледяным тоном, понимая, что холодная отчужденность – ее единственное оружие. Еще в детстве она придумала способ, позволявший не замечать родителей, ежедневно срывающих на ней злость, – Анапе превращалась в бесчувственный айсберг. Она снова готовилась прибегнуть к испытанному методу. – Боюсь, разговор может получиться достаточно неприятным, если…

– Он уже неприятен, – скривился Дарио.

– То, что я скажу, не исправит ситуацию. – Анапе выдержала враждебный взгляд синих глаз, напоминая себе, что собирается сделать правильную вещь. Она справится, если убьет в себе все чувства, превратится в лед.

Анапе не отвела глаза.

– У тебя есть сын.

Земля пошатнулась под ногами Дарио, словно его пронзила молния. Сердце остановилось, чтобы снова больно ударить в грудную клетку.

– Что ты сказала?

Анаис стояла перед ним с невозмутимым видом, доводя до бешенства ледяным спокойствием.

– У тебя есть сын, – повторила она, не удивившись его реакции. – Правильнее сказать, у нас есть сын. Его зовут Дамиан. Мы его биологические родители.

У Дарио перехватило дыхание.

– Скажи, что ты глупо пошутила.

– Считаешь меня закоренелой обманщицей? – спросила Анаис насмешливым тоном, который он хорошо помнил. – Шутки неуместны, когда я говорю о своем сыне.

Мысли Дарио путались, и он продолжал тупо смотреть на нее. Похоже, она ожидала такой реакции, с горечью думал он, и, без сомнения, была готова к ней, ведь она знала, что увидит его сегодня. Анаис опустила руку в карман длинного летящего платья и что-то достала. Через мгновение на стол перед ним легла слегка помятая фотография.