Маркиз расхохотался.

– Принц является примером для всех нас, мама, поэтому едва ли ты можешь рассчитывать, что я найду идиллическую любовь в Карлтон-Хаусе.

– Итак, трезвый расчет велит тебе жениться на леди Берил.

– Мы уживемся, мама, – заверил ее маркиз. – Мы разговариваем на одном языке, у нас общие друзья, и если через какой-то отрезок совместной жизни каждый из нас пойдет своим путем, это будет сделано со взаимным уважением – без всяких скандалов, ибо любые разногласия можно уладить полюбовно.

Маркиза промолчала, только в глазах ее застыло страдание. Сын подошел к ней и взял ее руки в свои.

– Не надо беспокоиться за меня, мама, – сказал он. – Большего я не желаю и не вижу причин, способных помешать нам с Берил произвести на свет с полдюжины крепких внуков, которые, уверен, доставят тебе удовольствие.

Тонкая рука маркизы с воспаленными от артрита суставами пальцев легла на теплую руку сына.

– Мы с твоим отцом стремились дать тебе все самое лучшее, Галлен, но избранная тобою участь – что греха таить! – просто второсортное существование.

– Ты судишь о моей жизни по своей собственной, мама, – заметил маркиз, – а я доволен будущим, и никто не вправе рассчитывать на большее.

– Я могу рассчитывать и рассчитываю, – ответила мать.

Пальцы ее напряглись.

– Ты еще… не забыл о той… девице, которая обошлась с тобой столь… скверно?

В голосе ее слышалась нерешительность, она словно боялась обидеть сына, однако маркиз непринужденно рассмеялся.

– Ну что ты, мама, в самом деле! Я не слюнтяй, чтобы страдать от ран подобного рода. Тогда я был еще безусым юнцом, а первая любовь всегда чересчур эмоциональна.

Выпустив руку матери, он вернулся к камину и уставился на языки пламени, трепетавшие высоко над поленьями. Он не заметил, что глаза матери вдруг наполнились слезами.

Ей припомнилась эта история, случившаяся, как сказал маркиз, давным-давно. Сыну уже исполнился двадцать один год, и девушка, в которую он влюбился, была прекрасна и испорченна. Он видел в ней идеал, чего ей просто не дано было понять.

Он положил свои сердце и душу к ногам этой особы, но она растоптала их, выйдя замуж за герцога потому лишь, что тот обладал более высоким титулом и богатством.

Вдова не могла забыть отчаяние на лице сына в тот злополучный день.

Он ничего не рассказывал – это было не в его правилах. Он просто хотел спрятаться подальше от любопытных глаз.

Именно тогда, пришла к выводу маркиза, в нем произошла перемена: из веселого и беззаботного юноши он превратился в мужчину и год от года становился все более циничным и едким.

Лишь оказавшись в своем полку, он обнаружил некогда присущий ему энтузиазм – готовность выйти навстречу наполеоновской армаде. Это вселило надежду в сердце матери.

Но она испытала невыразимое облегчение, когда после смерти отца маркиз откупился от военной службы и возвратился домой, чтобы управлять своими владениями и быть рядом с ней.

Однако того мальчика, которого она обожала двадцать один год, увы, больше не было.

В его жизни существовали женщины, целая дюжина. Некоторых она встречала, другие обитали в незнакомом ей мире. Но любовь к сыну говорила ей, что они не дороги ему; покоряя чужие сердца, он охранял свое от вторжения кого бы то ни было.

С той поры она всегда ненавидела ту особу, которая причинила ему эту боль.

Но теперь вдова подумала, что вдвойне ненавидит ту девицу, потому что именно из-за нее Галлен, единственный и любимый сын, вступал в брак по расчету, а не по любви.

Но умудренная опытом маркиза понимала, что о таких вещах с ним бесполезно говорить.