А теперь он даже не может заставить себя посмотреть на нее.

Она понятия не имела, как они проведут уикэнд с его семьей, празднуя девяностый день рождения дедушки и притворяясь, что они по-прежнему вместе.

Массимо наблюдал, как освещенный Рим исчезает под облаками, и старался собраться с мыслями.

Согласившись выступить на инженерной конференции в Лондоне, он решил после этого вылететь в Рим и по пути забрать Ливию. Это было логично.

Он предполагал, что после четырех месяцев разлуки с ней не произойдет ничего страшного. Он нисколько не скучал по ней. Избавившись от вспыльчивой жены, требующей его внимания, он сумел посвятить себя множеству дел. Но, как и раньше, Ливия вторглась в его жизнь, и все перевернулось с ног на голову. В тот день, когда она ушла от него, он купил кровать для своего кабинета в офисе. С тех пор он почти постоянно там ночевал. Это было гораздо удобнее, чем лежание на диване в те ночи, когда, работая допоздна, он не возвращался домой.

И вот теперь Ливия здесь, в салоне его самолета, и каждая клеточка его тела ожила.

Оставалось только проклинать свое решение. Почему он не настоял, чтобы она полетела в Лос-Анджелес одна? Он не мог заставить ее лететь до Фиджи самостоятельно – это разрушило бы всю цель ее пребывания там, – но он мог сделать так, чтобы они провели вместе минимальное время, а не целых двадцать шесть часов полета на другую сторону света.

На обратном пути он вылетел бы с ней в Австралию, а оттуда отправил бы ее обычным рейсом в Италию.

Массимо обдумал все возможные оправдания не брать Ливию с собой, но все сводилось к одному: он обязан это сделать ради своего дедушки, Джимми Сейбуа. Его смертельно больной дед, который отправился в круиз из Рима на Фиджи со своей семьей и армией медперсонала, приехал на остров три дня назад. Предстоящий уик-энд – последний шанс Джимми посетить родину, которую он оставил, будучи двадцатидвухлетним парнем. Джимми будет отмечать свой девяностый день рождения на острове, который теперь принадлежит Массимо, в кругу любимой семьи. Его дедушка считает Ливию членом своей семьи и любит ее как внучку. Единственное сожаление Джимми по поводу того, что Массимо женился на ней, заключалось в том, что он потерял личную медсестру, которая так о нем заботилась.

И каковы бы ни были его чувства по отношению к бывшей жене, Массимо знал: Ливия тоже любит Джимми.

– Ты будешь игнорировать меня весь полет?

Массимо стиснул зубы, услышав хрипловатый голос Ливии.

Его жена всегда была прямолинейной. Если ей что-то не нравилось, она сразу говорила об этом. Долгое время объектом ее недовольства был Массимо. Ее заявление о том, что она уходит от него, не стало неожиданностью, а принесло ему облегчение. Брак с Ливией превратился из страстного и бодрящего романа в эпицентр военных действий. Она снова и снова спрашивала: почему он проводит так много времени на работе? Ночами, в которые они были вместе последние несколько месяцев, Массимо лежал спиной к Ливии. Она даже стала надевать ночные рубашки.

Он сглотнул подступивший к горлу ком и оглядел Ливию с головы до ног.

– Ты постриглась, – протянул он.

Ее красивые густые темно-каштановые волосы, ниспадавшие, как облако, до поясницы, теперь были длиной до плеч, с отдельными прядками, выкрашенными в медовый цвет. Ливия не была первой красавицей, но Массимо считал ее ошеломляющей. Она напоминала ему чувственный фейерверк с хрипловатым смехом. Он услышал этот смех в церкви, пока они ждали его сестру, а потом заметил женщину у себя за спиной и понял, что его жизнь изменилась. Он воспользовался первой же возможностью поговорить с ней и поразился тому, какой у нее пытливый ум. В Ливии он нашел женщину, которую всегда искал, не подозревая об этом. Вернее, так ему казалось.