Вскоре за деревьями показался бревенчатый детинец на вершине крутого холма. Где-то здесь семьсот лет спустя будет проходить знаменитая Чкаловская лестница, но сейчас вверх вела лишь узкая извилистая тропинка. Впрочем, в крепость Анна заходить не собиралась. Если Акиплеша еще не уплыл из города на какой-нибудь торговой ладье – а Кин с Жюлем не сомневались, что он поступит именно так, но надеялись перехватить его раньше, – то искать его следует на торгу возле пристани. У него попросту нет другого выбора, как прибиться к свите богатого купца. В одиночку путешествовать по здешним краям небезопасно. И без всяких татар хватает воинственных соседей – булгары, эрзя, черемисы. Да и свои ушкуйники немногим лучше. Так что без покровителя Акиплеше никак не обойтись. И еще раз прав Жюль: проще всего ему будет представиться знахарем, травником. И показать свое искусство труда не составит, и вопросов будут меньше задавать. Знахарь – он и есть знахарь, человек не от мира сего.

Анна обогнула холм и без труда отыскала торжище. Оно мало чем отличалось от привычных вещевых рынков – те же прилавки, палатки, навесы, та же праздно шатающаяся толпа. Сам городок был невелик, но на торг, как водится, собирались крестьяне со всей округи. Анна не без труда отыскала ряды, где торговали женскими украшениями и прочей необходимой каждой красавице мелочью, и на ломаном языке, больше всего похожем на то, как говорили фашисты в фильмах про войну, начала осторожно выспрашивать: «А у кого здесь лучшие румяна? Кто может вывести с лица бородавку? А нельзя ли где-нибудь раздобыть приворотное зелье?»

Получасовые поиски привели ее к белому матерчатому навесу, под которым сидел тучный, круглолицый, наголо обритый человек в пестром халате. Конечно, так сильно Акиплеша измениться не мог, но все, с кем Анна успела переговорить на торжище, упорно отправляли ее именно к этому торговцу. Если кто-то и пригрел недавно объявившегося в городе знахаря, то только он. И Анна твердо решила для себя, что не уйдет отсюда, пока не вытянет из толстяка всю правду.

При виде богатой клиентки торговец попытался вскочить на ноги, а вернее, сделал вид, что пытается. Угодливая улыбка чуть не расколола его потное лицо пополам, и торговец запричитал, немного растягивая слова:

– Ой, здравствуй, красавица, здравствуй, бела лебедушка! Зачем пожаловала? Что твоей душеньке угодно? У меня все есть: и румяна, и белила, и жемчуга, и камни самоцветные, и парча, и бархат, и кольца, и браслеты, и косы накладные, и сладости заморские…

Анна со снисходительной усмешкой слушала его излияния и вдруг поняла, что они с торговцем в чем-то похожи: он тоже притворяется иноземцем, хотя наверняка приехал из соседнего города. С таким пройдохой можно было бы поговорить и начистоту, если бы не зеваки, то и дело проходящие мимо и прислушивающиеся к разговору. Волей-неволей приходилось продолжать игру.

– Нет, не так, перестать, – заговорила она, старательно коверкая слова. – Я хотеть другой. Я хотеть… эликсир… зелье… для любовь.

Она стыдливо прикрыла лицо кончиком платка, продолжая внимательно наблюдать за физиономией толстого торговца. А тот заулыбался еще шире и все-таки соизволил подняться с разложенных прямо на земле подушек.

– Приворотное зелье, что ли? – переспросил он.

– О, так есть, – кивнула она.

– Так это мы мигом, красавица! – чуть не запрыгал от радости толстяк. – Сейчас прикажу слуге, он приготовит. Дорогое оно, это зелье, но тебе – так уж и быть – уступлю за полцены.

Он ухватился рукой за полог, закрывающий заднюю часть навеса, и уже готов был скрыться из вида. Такой поворот Анну не устраивал. Нужно было каким-то образом выманить этого слугу наружу. И она сказала первое, что пришло в голову: