Протянув руку, Ной подкатывает ближе специальные ходунки, за что в очередной раз получает нескрываемое недовольство.

— Себе оставь, — сквозь зубы цедит злобный пациент.

— Сам ты не сможешь идти, а для костылей ещё рановато, — спешно встреваю в разгорающийся мини-конфликт. — Давай не будем слишком сильно торопиться и хотя бы ещё сегодня ты пройдёшься с ходунками?

— Костыли неси, — сделав вид, что не услышал, Джон отдаёт приказ моему, чёрт возьми, помощнику. Бедолага Ной оказывается между двух огней. Придерживая Джона, он бросает на меня взгляд, полный сомнения и нерешительности.

— Тебе чё, два раза повторять, долговязый? — продолжает давить Грей, усугубляя ситуацию.

— Здесь я отвечаю за твоё состояние и решаю — как, с чем и сколько времени ты будешь разрабатывать мышцы! — цежу, уставившись на него с откровенным недовольством.

Кого он, блин, возомнил из себя? Подрывает мой авторитет и профессионализм перед подчинённым!

— Поэтому с самого утра не приходила? — огрызается Грей, обжигая взглядом, полным токсичной иронии.

— Мы такие нежные, что акцентируем внимание на том, сколько раз я захожу? — складываю руки на груди, слегка наклоняя голову набок.

Извини, дорогой, была занята наверху. Не смогла найти в своём расписании истерики минутку на проверку.

— Хочу видеть тебя двадцать четыре на семь, Док, — ухмыляется Джон, и лёгкая тень подозрения о том, что это не шутка, сеет зерно сомнения внутри.

Да сдалась ты ему, Адалин. У Грея женщин выше крыши, и ты точно не входишь в список тех, кто приглянется этому искусителю.

21. Глава 6.3

— Кхм-кхм, — стоящий всё это время рядом Ной как бы невзначай напоминает о своём присутствии. — Так что подавать в итоге?

— Я сама, — сдавшись, направляюсь к шкафу и достаю две новые реабилитационные трости с упором на предплечье. По-хорошему, перейти с ходунков на них мы должны через пару дней, но, дабы не раздувать спор до вселенских масштабов, я решаю быть мудрее в этой ситуации.

На самом деле, нам грех жаловаться. У Джона бешеная мотивация восстановиться как можно скорее, и мы идём семимильными шагами к поставленной цели. Он не ноет, не жалеет себя и пашет сквозь боль.

Грей не слабак, у него огромная сила воли и духа. Другой бы на его месте сломался, сложил лапки и лежал овощем, ожидая чуда.

«Именно так ты и сделала», — шепчет внутренний голос, но я быстро подавляю его, не позволяя задержаться надолго.

Но у желания Джона есть и обратная сторона медали. Он может навредить себе слишком сильными нагрузками. Мафиози отказывается понимать простую истину: «тише едешь — дальше будешь», и на этом фоне у нас происходят препирательства.

Подав Грею трости, наблюдаю, как с лицом победителя он опирается на них, не обращая внимания на пот, проступивший на лбу. В лепёшку расшибётся, но не покажет, что ему тяжело.

Пожалуй, это одно из главных качеств, за что можно уважать Джона. Ведёт себя как настоящий мужик. Я полжизни провела в спорте и видела, как ломаются даже самые сильные, поэтому знаю, о чём говорю.

— Давай к окну и обратно, а потом на коврик, — киваю подбородком в сторону шведской стенки, как к указателю. — Поработаем с мышцами кора.

— Не, сегодня другим займёмся, — словно в замедленной съёмке, Джон направляется к выходу из комнаты.

С каждым шагом он будто проверяет свои возможности: выдержат ли ноги, не подведёт ли спина. Делает всё аккуратно и размеренно, хотя нотки нетерпеливости порой проскальзывают в рваных движениях.

— Куда?! — в несколько шагов я нагоняю и обхожу наглеца, преграждая путь.

— Зае... Надоело. Как пёс в клетке по этой комнате хожу, — мужская грудь вздымается от глубокого дыхания, но, невзирая на тяжесть, он обходит замершую от такой наглости меня и продолжает путь.