Хрипло. Отчаянно. Безумно.

И тут меня накрывает истерика. Такая безудержная, что хочется волком выть от бессилия. От того, что ты не справляешься с собой и своим подсознанием. Нихрена не можешь изменить и исправить произошедшее.

Каждый раз тень, наложившая отпечаток на мой грёбаный мозг, не даёт нормально жить и существовать. Еле заметный намёк, малейший триггер — и всё по новой. Ни терапия, ни психологи, ни психиатры. Ни один сраный, типа закрытый, гештальт.

Ничего не помогает!

Я просто медленно схожу с ума, сгорая изнутри.

— Почему именно я?

Обхватив согнутые колени руками, подставляю лицо под летящие сверху струи воды. Сквозь сотрясающие грудь рыдания я проклинаю белый свет и весь этот грёбаный мир.

— За что? Ну за что?!

19. Глава 6.1

Я продолжаю сидеть, раскачиваясь из стороны в сторону, пока футболка и спортивные штаны не начинают весить как целая тонна. Пока волосы неприятно не прилипают к лицу и шее, не сползают вперёд, перекрывая обзор. Пока истерика, от которой меня колбасило не по-детски, не превращается в лёгкое икание. И, наконец, пока я не перестаю чувствовать свои конечности от пробирающего до костей холода.

Прямо сидя в ванной, с трудом стаскиваю через голову потяжелевшую от воды футболку. Пальцы отказываются слушаться, но я упорно пытаюсь дотянуться до застёжек бюстгальтера, чтобы снять его. Едва успевшие зажить от порезов ранки — после уборки битого стекла — принимаются неистово саднить, но я игнорирую дискомфорт.

Лишь с третьего раза мне удаётся справиться с треклятым предметом одежды и сбросить его. Самым сложным оказывается освободиться от брюк. Пыхтя и снова начав завывать от бессилия, кое-как я стягиваю идиотские штаны и с психом швыряю их об стену.

Поднявшись на дрожащие ноги, собираю остатки силы воли в кулак и снимаю промокшие трусы. Переключив кран, обнимаю себя руками и, борясь с тремором, откидываю голову назад, подставляя лицо и шею под горячие струи.

Нет. Не так. Под кипяток.

Я сижу, не шевелясь, в то время как вода стекает по покрасневшей коже вниз. Она обжигает, заставляет сжимать зубы до скрежета, но я терплю. Боль помогает держаться. Так всегда было и будет.

Как только разум слегка проясняется и мой приступ бешенства, как я его называю, сходит на нет, я размякшая вылезаю из ванной. Правда, в процессе едва ли не расшибаю лоб о стену, поскользнувшись, но это так — обычное дело.

Завернувшись в тёплый банный халат, еле волоча ногами, направляюсь в спальню. Обессиленно упав на кровать, я добрый час тупо пялюсь в стену, не меняя положения.

В голове, на удивление, нет никаких тяготящих душу мыслей. Вообще ничего. Одна ярко ощущаемая пустота внутри и отсутствие сил что-либо делать.

Краем уха я слышу, что валяющийся где-то телефон без конца вибрирует от входящих сообщений, но желания ответить не нахожу. Уверена, это пишет Алекс. Он знает, что, даже если я занята, то найду минутку сбросить сообщение. А в моменты, когда не делаю этого слишком долго значит, нахожусь примерно в таком, как сейчас, состоянии.

Лёгкий, едва различимый стук в дверь не заставляет меня встрепенуться от неожиданности, а лишь перевести унылый взгляд на источник звука.

— Адалин? Ты не спишь? — зовёт Ной по ту сторону. — У Грея по расписанию вечерняя тренировка.

— Занимайтесь, — недовольно бурчу, удивляясь охрипшему голосу.

— Всё в порядке? — похоже, почуяв неладное, уточняет помощник. Полоска тени сквозь щель внизу подсказывает, что Ной сменил позу, переместившись ближе к дверной ручке.

— Да, — знаю, что веду себя как сука, но я правда не имею ни малейшего желания общаться. — Можешь идти.