На другом конце повисло секундное молчание, а потом прозвучал ответ. Уже не такой бойкий, скорее, отрешенно-прохладный:

— К счастью, нет.

— Это радует. Чего хотела?

— Поговорить хотела.

— Говори. Я слушаю, — я присел, прижал телефон плечом к уху и начал перевязывать шнурки на кроссовках. Алена молчала. — Если ты думаешь, что я умею читать мысли — то глубоко ошибаешься. Или говори, или до свидания.

— Извини, отвлеклась, — будто нехотя произнесла она. — В общем, давай встретимся завтра вечером.

Я прикинул свои планы на завтра. Вроде пусто.

— Хорошо. О чем хоть речь пойдет?

— Я тебе чуть позже скину адрес, по которому приезжать, — Алена проигнорировала мой вопрос.

Мне даже интересно стало, что это за шпионские игры такие, поэтому и согласился:

— Без проблем.

— Ну все. Пока, до завтра, — не дожидаясь моего ответа, Рыжова скинула звонок.

Я удивленно посмотрел на потемневший экран, пожал плечами и побежал дальше. Девушки — народ странный. Я бы даже сказал — загадочный. Особенно некоторые.

Ладно, хрен с ней с Рыжовой и ее заскоками — завтра во всем разберусь. Сейчас важнее Дашка и приручение ее бешеных тараканов.

11. Глава 10

Кто бы знал, как я разозлилась!

Не на Егора. На себя! На свою дурацкую реакцию.

Парень ведь не подарок. Дикий, необузданный, не признающий правил и ограничений, и я такая наивная со своими могу-не могу, правильно-неправильно. Разные форматы, разные масштабы. Тот дурацкий случай, когда и хочется, и колется.

Ведь вчера у подъезда…еще чуть-чуть — и я бы окончательно растеклась, позволила бы ему делать с собой что угодно. Прямо на лавке отдалась бы. Просто не дожал, совсем малость, и я бы соврала, если бы сказала, что не жалею об этом.

Как вспомню, что вытворял его язык у меня во рту — искры из глаз и трусы моментально насквозь сырые. Нельзя же так! Я девочка нежная, хрупкая, к такому разврату непривыкшая.

Невольно вспоминаю наши поцелуи с Антом. Когда-то мне казалось, что в них кипела страсть. Сейчас поняла, что не кипела — тихо и лениво булькала, не выплескиваясь через край.

С Егором по-другому. На грани, на пределе эмоций. От простого взгляда коротило так, что не вздохнуть. Сколько мы с ним продержались в рамках приличия? Полторы встречи? Как только сил хватило?

Снова воспоминания. Снова к щекам прилила краска.

— Никитина, вы так смущенно улыбаетесь своему листку с ответом, что я даже боюсь читать, что вы там понаписали, — сказал преподаватель.

За своими мыслями я не заметила, как он подошел ближе и остановился прямо рядом со мной. По аудитории прокатилась волна смешков, не улыбалась только Рыжова. Она посмотрела на меня, как всегда неласково, и покачала головой. Под ее взглядом мне снова стало стыдно.

— Пишите, Никитина, — с нажимом произнес препод, — пишите. Время идет. Я вам просто так за красивые глаза тройку не нарисую.

Я покраснела еще сильнее и уткнулась в листочек.

Магницкий! Гад! Опять из-за тебя одни проблемы! Уже посторонние люди начали замечать, что со мной что-то не то.

Память, как издеваясь, снова подсовывала картинки с его участием. То он за рулем сидит и громко вопит, пересекая финишную черту. То воюет с роллами. То стряхивает с лица белую пену от огнетушителя. А потом снова сцена у подъезда, и от этого тут же начинает жечь кожу в тех местах, где он прикасался.

А что было бы, не скажи я ему «стоп»?

Даже перетряхнуло от этой мысли. Такой пошлой, горячей, обжигающей.

Вот о чем еще думать на зачете, как ни о постельных делах? И это при том, что я все еще не решила, как быть с Антоном. Вернее, решить-то решила, но важный разговор до сих пор не состоялся. Когда с ним говорить, если вокруг один Магницкий, и на других не остается ни времени, ни желания?