Погода и правда палящая, сильно рознится на контрасте с городской прохладой.

Аккуратно ступаю по тропинке прямо к дому, и ойкаю, как только его двери распахиваются передо мной. Кто-кто, а бабушка точно знает толк в стиле. Минимализм, светлые тона и огромные окна, через которые в просторные комнаты проникает яркий солнечный свет.

— Вижу, тебе точно было чем заняться эти года, — разуваюсь, и тут же всовываю ноги в мягкие комнатные тапочки, которые ставит передо мной бабуля.

Честно, всегда терпеть не могла ходить по дому в тапочках. Да и не принято такое в нашей семье. Но у бабушки бзик по этому поводу, поэтому приходилось смириться и пойти на уступки. В детстве, каждый год она покупала мне тапочки по размеру - то с единорогами, то с медведями, то с принцессами. Лишь бы я не устраивала истерики и забастовки, щеголяя по дому босыми ступнями.

— Рада, что смогла впечатлить, — отзывается она, приглашая на кухню и заваривая нам чай. 

Чая, как всегда, на любой вкус. Причём что покупного, что засушенного вручную.

— Завтра в восемь уже нужно быть на месте, — тут же начинает разговор о работе. — Поэтому нас ждёт ранний подъем.

До лагеря пешком полчаса ходьбы, но бабуля продвинутая и уже лет двадцать отдаёт предпочтение собственной машине.

— Группа у тебя будет хорошая, десятилетки, — объясняет, пока я вдыхаю аромат свежезаваренного напитка. — И с напарником, конечно, завтра тоже познакомишься.

Молча киваю - куда уже деваться с подводной лодки? Остается надеяться, что им окажется не пожилой старичок, который будет рассказывать о своих внуках, и не закаленный мужичок с армейскими шуточками. В моем детстве что те, что те присутствовали на посту вожатых.

— Как мама? — спрашивает, после того как советы и наставления подходят к концу.

— Хорошо, — кратко пожимаю плечами.

— Слыхала Валерка нарисовался на горизонте, — упоминает имя моего отца. — Не нравится мне это.

  Глушу в себе огонёк грусти, и делаю вид, что её слова совсем не задевают ничего в моей душе.

— Их жизнь. Я не лезу туда.

Она сканирует меня внимательным взглядом и, будто не увидев ничего интересного, кивает своим мыслям.

— Твоей матери давно пора начать жить новой жизнью, а не ещё больше погружаться в одну лишь карьеру, — подытоживает.

— Возможно, — отдаленно отвечаю, давая понять, что мне неинтересна эта тема.

 На самом же деле, она просто до сих пор слишком отзывается внутри меня рваной кровоточащей раной. Именно поэтому седьмой год я стараюсь не возвращаться к этой теме ни разговорами, ни мыслями. Мама, кстати, выбирает точно такую же тактику, но все равно до сих пор слышу, как иногда, после сложного рабочего дня она ночью рыдает в подушку. Глупая, думает, что я ничего не замечаю.

Бабушка больше не лезет с расспросами, понимает, что толку с этого нет и на контакт я идти не готова 

— Как твоя учеба? Решила идти на магистратуру, или обойдёшься степенью бакалавра?

— Собираю, уже сдала экзамены, — улыбаюсь, потому что горжусь очередной победой над самой собой.

 Учеба никогда не давалась сложно, но и легкой назвать бы её не смогла.

— Ты молодец, я никогда не сомневалась, что в отличие от своих родителей, ты получишь высшее образование, — для бабушки это и правда огромный плюс в копилочку моих достоинств. — А жених твой как?

 Закатываю глаза и тяжело вздыхаю.

— Да какой жених, бабуль, — отрицательно киваю головой.

— Как же так, мама твоя рассказывала... — внимательно смотрит на меня своим пронзительным взглядом.

— Я тебя прошу, — улыбаюсь. — Повстречались и разбежались. Молодёжь, что с нас взять?