– Сама судьба тебя нам послала, – в рифму ответил Ассасин и прыгнул, на лету превращаясь в жуткую тварь, лишь отдаленно напоминающую человека количеством рук, ног и единственной головой. И, стоит признать, он был прав. Сбросить накопившееся напряжение хотелось. И горе тем, кто не успеет удрать!

Я и Ярослав с булавой и посохом наперевес рванулись вперед. Эмоции били через край фонтаном, причем у Алколита огненным. По-моему, от избытка чувств он даже взлетел невысоко над землей. Трое разбойников во главе со стихоплетом попробовали удрать – остальных уже то ли душил, а то ли кромсал Артем. Но далеко не ушли. Темные маги, как выяснилось сразу после попадания в леса гоблинов, обладают повышенными физическими характеристиками. Обычным людям от них не смыться. Две вспышки пламени – и парочка бандитов начинает кататься по земле, срывая горящую одежду, а в спину их то ли предводителя, а то ли просто заводилы, умеющего убедительно говорить с «клиентами», летит булава. Невероятно, но он успел увернуться, будто спиной почувствовав летевшую к нему смерть! Поняв, что бежать бесполезно, тип в капюшоне остановился и метнул кинжал. Второй. Третий. И все в одну и ту же цель!

– Да чтоб вас! – взвыл я не столько от боли, – отправляясь на опасное дело, забыть натянуть кольчугу было бы просто сумасшествием, – сколько от обиды. Вражеское оружие не достигло тела, защищенного металлическими кольцами, а одно так и вообще врезалось в него рукояткой, а не лезвием, но шикарные синяки теперь точно обеспечены. – Почему все шишки этого мира летят исключительно в меня?!

Гнев придал сил, но не физических, а душевных. Рефлекторно перейдя на магическое зрение, я увидел, как моя аура набухла и стала какой-то более плотной. Почти осязаемой. Особенно в районе той руки, которую я еще на Земле старался максимально разработать для протекания по ней токов мистических энергий. Не совсем осознавая, что делаю, вытянул руку в направлении разбойника, уже заносящего очередное оружие для броска, и послал силу вперед. Часть той тьмы, которая пропитывала тело, послушно отделилась от своего источника и ринулась вперед, к беззащитной жертве, лентой бледного пламени. Тип в капюшоне успел коротко вскрикнуть, когда его настигла эта необычная атака, а потом как-то сложился в собственный плащ и рухнул на землю. Ночной ветерок донес до моего носа запах тухлятины.

– Что это было? – спросил Алколит.

– Не знаю точно, – пробормотал я, – но, кажется, для того чтобы испортить и состарить что-нибудь, нам вовсе не обязательно приближаться к объекту на несколько сантиметров.

Обыск нападающих дал помимо нескольких медных и одной серебряной монеток аж целых два пленника с ранами разной степени тяжести. Один с ожогами, которые нанесло эффектное, но не слишком-то эффективное пламя из посоха Алколита, а второй почти невредимый – парень успел крикнуть Ассасину: «Сдаюсь!» – и в результате отделался потерей нескольких зубов и легким нокаутом.

– М-да, – задумчиво произнес я. – И что теперь будем делать с этим отребьем?

– Сдадим Карину, – предложил Ярослав, рассматривающий то, что осталось от ночного рифмоплета. – Надо же налаживать контакты с местными структурами… Хм… или я ничего не понимаю в френологии, или…

И с этими словами он наклонился над трупом, морщась от исходящего от него смрада так, что это было видно даже ночью, и, преодолевая себя, сорвал с лица убитого кожу. Впрочем, нет. Маску. Изделие из неизвестного материала представляло собой искусственную физиономию нездорового сине-зеленого цвета с такими чертами, что встреть я ее обладателя днем, прибил бы на месте как давно и основательно протухшую нежить. Лоскуты свисающей как бы плоти, небольшая светящаяся алым татуировка на левой щеке в виде странного знака или руны, а на лбу даже пара маленьких рожек.