Очевидно, я очень искусно лгала самой себе, потому что иначе не смогла бы убедить себя, что он меня любит.

Мы говорим себе искаженную ложь, чтобы опутать жуткую правду, а в итоге оказываемся в затруднительном положении и смотрим в лицо убогим сожалениям.

Сколько раз Мидас был подле меня, а потом уходил и навещал одну из них. Или заставлял меня наблюдать за тем, как они его ублажают, как он получает извращенное удовольствие от своего необъятного контроля надо мной. Я уже давно должна была надавать по яйцам этому гаду, объезжающему наложниц.

А теперь он дает наложницам непонятную росу, чтобы повлиять на их поведение. От всего этого у меня во рту появляется неприятный привкус.

– Может, вам не стоит принимать это… – с опаской говорю я.

Полли сурово смотрит на меня.

– Да пошла ты со своим самомнением. Тебя так и тянет думать, что ты лучше нас, да? – бросает она вызов.

– Дело не…

– Наложницы короля Фулька принимали росу каждый день на протяжении многих лет. Они любят ее. С ней все становится более… приятным, – говорит она и, наклонившись, ведет пальцем по обнаженному плечу Роша, пока мужчина трется носом о шею Джии.

У меня вытягивается лицо.

– Наложницы Фулька?

Рош поднимает голову и отвечает:

– Ага. – Он проводит по мне мутным от похоти взглядом, его глаза выглядят выразительнее с обведенной вокруг них подводкой. – Они там, – говорит он и показывает мне за спину.

Я поворачиваюсь и вижу женщин в небольшой нише, которую прежде не заметила. Они прислоняются к стене, сидя на подушках, и запускают руки между бедер. Рассредоточенным взглядом смотря на стены, они совершенно не понимают, где находятся, хотя пальцы их двигаются, а с губ срываются стоны.

Тревожное чувство, словно колкие крупицы песка, стремящиеся прорваться сквозь сито, пронзает мою грудь, усиливая беспокойство.

– Что с ними такое?

– Фульк был торговцем плотью, – пожав плечом, говорит Рош несколько заплетающимся голосом, а Джиа проводит пальцами по его волосам. – Судя по тому, что мы слышали, он часто менял гарем наложниц. Они чаще держатся особняком, но свою росу любят. Царь Мидас убедился в том, что они до сих пор ее получают.

Я отвожу взгляд от их томных лиц, пустых взглядов.

– Сомневаюсь, что вам стоит ее принимать.

– Но это так приятно, – говорил с пола Исида, запустив руку под платье второй женщины. – Тебе тоже стоит попробовать.

– Как будто я поделюсь своим подарком с ней, – огрызается Полли.

Я не обращаю внимания на ее слова.

– Вы же не хотите кончить… как они, – шепчу я и снова украдкой смотрю на наложниц Фулька. Но даже если я прокричу эти слова, вряд ли наложницы вообще обратят внимание.

– Так они счастливее, – отрешенно говорит Рош, уставившись на грудь Джии.

– М-м-м, я тоже хочу стать счастливее, – стонет Джиа. – Ну же, Полли, дай нам еще немного.

– Я у тебя уже радужки не вижу, и ты трешься о Роша. С тебя хватит, – раздраженно возражает Полли.

Затем она просовывает руку под подушку за спиной и вытаскивает небольшую стеклянную коробочку. Как только она приподнимает крышку, все четверо наложников оживляются и сворачивают головы в ее сторону, как собаки, почуявшие косточку.

Исида пытается наклониться и залезть в коробку, но Полли вырывает ее и шлепает по руке.

– Нет, и с тебя тоже хватит.

Исида дуется и трет руку.

– Ты нами не распоряжаешься.

– Царь Мидас дал дополнительную росу только мне. А значит, она моя. Если вы, сучки, не будете осторожны, я вас и вовсе ее лишу. И вам придется добывать ее у тех призраков Фулька, – говорит Полли и машет в их сторону рукой. Меня корежит от того, как она их описала. Полли права, они и впрямь напоминают призраков, осоловелых привидений с пустыми глазами. – Я сказала, что с тебя хватит, и не шутила. А теперь проваливай. Ты меня бесишь.