Вокруг было светло. Оранжевое пламя освещало просторный зал. Потолок облизывали игривые блики от сотни или даже тысячи свечей. Но пламя горело не только на тонких фитильках. Оно, казалось, полыхало повсюду. Около самих моих ног танцевали хищные оранжевые языки. Что их сдерживало, непонятно.

Огонь зло шипел и плевался в мою сторону искрами. Именно они обжигали обнаженные руки и ноги. Небольшой участок открытой кожи, который я могла видеть, уже покрылся волдырями. Глянцевые пузыри надулись и грозили вот-вот лопнуть.

Мысленно я уже не кричала, а безысходно скулила. Глаза наполнили слезы. Страх, боль и отчаяние навалились с новой силой.

Влага скатилась по моим щекам. Наверняка она зашипела, испаряясь, через миг. Но я не слышала этого. Гортанное пение било по вискам. Словно звуковые молоты решили добить меня раньше времени.

«Да что за изверги могут петь в такой ситуации!» – злость заставила поднять глаза в поисках мерзкого хора.

Удивление в какой-то момент пересилило даже боль.

За стеной огня угадывались фигуры. Одетые в красно-коричневые балахоны, они очень походили на человеческие.

Люди?! Люди!

Они точно были живые. Фигуры покачивались из стороны в сторону. Подтанцовывали жуткому пению? Или находились в трансе.

За их спинами стояли десятки чаш с огнем, вдоль стен развешены лампады. Все это походило на ритуал страшного культа. А в самом центре этого средневекового безумия, среди свечей, уложенная на постамент лежала я!

2. 2

«Помогите!» – хотела заорать я. Конечно же ничего не получилось. Но вышло издать тоненький жалобный писк.

Ура! Сумела пищать, рано или поздно сумею и позвать на помощь. Меня спасут, вытащат из огня… Если только… Если это не они положили меня сюда!

Теперь объятия ужаса были ледяными. Снаружи охапки искр медленно прожаривали меня, а внутри растекался морозный ужас. Совсем как знаменитый десерт – торт с мороженым внутри.

Я хихикнула. Покрылась ожогами, вот-вот отдам концы, но хихикаю! Видно, от боли начала ехать крыша!

И тут я поняла, что хихикать у получилось в голос! И меня услышали!

Ближайшая фигура в балахоне больше не пела и не раскачивалась. Она стояла, неподвижно повернувшись ко мне. Просторный капюшон съехал немного с головы и открыл мне человека. Это была молодая женщина. Пухлые розовые губки, белые кудри, уложенные в высокую прическу. Парочка локонов распушились и прилипли к взмокшему лбу.

Признаться, не так я представляла себе фанатиков, которые пытались принести меня в жертву. Скорее уж ждала мерзких сморщенных горбатых старикашек. А тут прелестная хрупкая блондиночка!

Я опять хихикнула. И опять вслух!

Блондинка приоткрыла пухлые губки и сложила их в немое «О!»

Сообразив, что могу издавать звуки, я попыталась кричать. Хотелось накрыть ругательствами, проклятиями и мольбами о пощаде странную дамочку. Но не вышло…

Тогда я вдохнула и сделал единственное, на что была способна, вытаращила изо всех сил глаза.

Блондиночка открыла рот пошире, но продолжала молчать.

Может, это часть ритуала? Или на всех присутствующих накладывали заклятие безмолвия.

Я не переставала таращиться. А для убедительности еще и моргнула пару раз.

Блондинка отмерла и принялась шарить руками по сторонам. Взгляда с меня она не сводила. Опасалась, что я ее съем? По крайней мере, вид у нее был перепуганный.

Нащупав слева и справа от себя балахоны, блондинка дернула. Да так, что сорвала с одной фигуры капюшон. Под ним оказался черноволосый мужчина со смуглой кожей. Он криво улыбался и тут же принялся ворчать.

Значит, они разговаривать могли.