Кейси станет любовницей лорда-дракона!

Завидовала ли я?

Да, немножко. Но не постели дракона, мне от этого делалось противно. Я завидовала тому, что у дочек графов и герцогов всегда всё складно, а у меня – нет.

Я вошла в сиротский корпус, нянечка малышей сразу узнала меня и пропустила в спальню.

– Вставайте, ребятки, – прошептала я, ласково погладив своих малышей по плечикам и тёплым головкам.

Стены спальни сирот были мне до боли знакомы, я росла здесь. Когда меня перевели в пансион, я часто прибегала к старым друзьям и делилась с ними пышными пирожками, которые присылали из Императорского дворца. И, конечно, когда нам, воспитанницам пансиона, для совершенствования лидерских качеств задали поставить между собой сценку, и дочери графов и герцогов вертели от меня носами, то я пришла к своим сироткам, и вместе мы придумали чудную сказку, которую потом целый год показывали на праздниках.

Так начался мой собственный театр.

Мои старые друзья из приюта выросли и разъехались, но с каждым годом появлялись новые малыши, и я разучивала с ними сценки и танцы. С каждым годом у нас получалось лучше и лучше, и нас пригласили выступить на Новогоднем празднестве во дворце самого Императора! Это был невероятный успех для такой юной и безродной девушки, как я. Мне не терпелось показать Императору, что дети бедняков талантливы и достойны обучаться в пансионе наравне с детьми лордов.

Сегодня мы показывали нашу постановку у себя в пансионе перед воспитанниками и приглашёнными знатными особами. И всего через неделю должны отправляться во дворец!

Должны были…

Я была уверена, что моё совершеннолетие перенесут на пару дней или даже месяц, и дадут спокойно выступить. Так говорила наставница Теамера. Но, видимо, Кейси пожаловалась отцу, и для меня детство мгновенно закончилось…

– Пойдёмте завтракать! – ласково сказала я детям. – И затем нам надо успеть порепетировать!

Как же не хотелось расставаться с ребятами! Как же хотелось продолжать моё дело!

У меня на глаза выступили слёзы, я быстро смахнула их и улыбнулась.

После завтрака мы поднялись в зал. Дети принялись прыгать по сцене и бегать вокруг декораций, которые я только вчера закончила устанавливать.

– Так-так, малыши – со сцены брысь! А старшие – заняли свои позиции! – громко похлопала в ладоши привлекая внимание.

– А костюмы будут? – пискнул маленький пухляш Сэмми.

– Костюмы наденем позже, а сейчас просто повторим танцы и песни!

Старшие дети собрались в две колонны и подняли руки – начальная позиция.

Я подошла к клавесину, положила холодные руки на клавиатуру, но не решилась сесть – ягодицы всё ещё болели.

– Три-четыре! – скомандовала я, зажав нужные клавиши.

Музыка отрывистым весёлым перепевом посыпалась из-под пальцев. Дети закружились в танце.

Краем глаза заметила, как малыш Сэмми забрался на сцену, и, прячась за импровизированными картонными деревьями, проковылял к ели, установленной в центре.

Вдруг раздался скрип, и импровизированная трехметровая ель с треском повалилась в зал.

– Ай! Ой!

– Ого, ничего себе!

– Ух ты! – раскричались дети. – Как круто!

Благо все успели разбежаться в стороны.

Я вскочила из-за клавесина и в ярости встряхнула руками.

– Моя ель! Которую я месяц клеила со старшенькими! Сэмми, что ты наделал?!

– Ну, меня леди попросила, ваша подруга Кейси… – виновато захлопал глазками мальчик. – Она дала мне конфету и сказала, что вы тоже дадите… Сказала, что вам очень понравится…

– Ах, Сэмми!

Я присела над упавшей елью, разглядывая повреждения. Картон порвался в самой середине, и палочка-опора сломалась. Нервы сдали, я закрыла лицо руками и заплакала.